Весенная пора

Утро 15 декабря 1919 года Якутск встретил, став уже навсегда советским. Почти одновременно с Якутском взметнулись красные знамена в Олекминске, Вилюйске, Верхоянске и других городах. Высшим органом советской власти в области стал Военно-революционный штаб Красной Армии, а впоследствии Губернский революционный комитет.

Становясь все шире, ярче и звучнее, летела по улусам быстрокрылая весть о победе красных в Якутске. А затем выехали в улусы уполномоченные революционной власти, которые созывали митинги, упраздняли органы и учреждения колчаковцев, создавали улусные ревкомы, подбирали и инструктировали будущих председателей наслежных ревкомов.

В один из зимних дней в Талбинской школе состоялось многолюдное собрание жителей наслега.

Пришли бедняки и кумаланы[35], еще никогда в жизни не посещавшие собраний. Их раньше никто бы и не позвал. Но то, что пришли старики-кумаланы, еще куда ни шло: они хоть и плохонькие, но мужики. А то ведь— неслыханное дело! — на собрании появились женщины. Правда, они и сами еще не верили в то, что их позвали всерьез, и потому робко жались к дверям.

Собрание созвал приехавший из улуса Афанас Матвеев.

Из-под его изогнутых густых бровей радостно поблескивали ясные глаза. Стройный, худощавый и молодой, он ходил не торопясь, шагал широко, твердо ставил ноги, словно весь мир стал для него родной юртой.

Великая радость переполняла сердце Афанаса. Он приветливо встречал каждого, весело пожимал руку, словно хотел в этом рукопожатии передать человеку часть своей радости.

Афанас подошел к столу, достал из бокового кармана измятую тетрадь, быстро прочитал записи, задумчиво погладил свои густые волосы и еще раз пытливо осмотрел собравшихся. Все расселись — кто на лавках вдоль стен, кто прямо на полу, а те, кто подальше, стояли, чтобы лучше видеть.

Пришли все, кого ждали: беднота, неимущие, кума-ланы — вечные горемыки. Пришли и те, без кого можно было вполне обойтись — владельцы обширных земель, хозяева больших табунов и стад. Они пришли потому, что, по их мнению, без них не могло состояться ни одно собрание. Только себя они привыкли считать настоящими людьми.

— Товарищи! — торжественно начал Афанас, выкинув вперед руку.

Все замолкли.

Афанас положил на стол раскрытую тетрадку и оперся на нее ладонью, словно желая показать, что в ней заключены все те важные вести, с которыми он пришел к народу.

— Товарищи! — сказал он еще тверже. — Установлена новая власть — власть рабочих и бедняков. Власть трудящихся. Советская власть! Пусть баи не надеются, — а бедняки не боятся, что она сменится какой-нибудь другой властью.

Советская власть — это наша, народная власть. Мы, народ, сами защитим ее. Нас много. Видите, сколько нас! — и Афанас широко и вольно. провел рукой в воздухе. — Мы большая сила, и никому не одолеть нас.

Черным гнетом, кровавой кабалой множили свои богатства баи. Но мы отберем у них все, что нажито нашим трудом. Лучшие покосы и пашни отдадим беднякам, которые всю жизнь гнули спины, не зная радости. Каждый будет трудиться на своей земле и убирать то, что он посеял. Советская власть хочет, чтобы все мы были сыты, одеты и обуты, чтобы все мы были грамотны…

Много и хорошо говорил Афанас Матвеев. Слушали его молча, бедняки и кумаланы — полные радостных надежд, баи — закипая злобой.

Особенно радостно была принята весть о наделении землей подушно.

После речи Афанаса поднялся шум. Посыпались вопросы:

— Сколько нужно платить за землю?

— Будут ли нарезать пашни и покосы на женщин и детей?

— Спокойнее! Не все сразу, — сдерживал Афанас ликующих людей. — Давайте по порядку. А то я не успею. Эх, карандаш сломался!.. Давай, Егордан, ножик поскорей!.. Кто хочет говорить, — говорите, не стесняйтесь, теперь мы сами хозяева. А я запишу тут и сразу отвечу всем, кто будет говорить и спрашивать.

— А как быть с процентами старых долгов?

— Как ты сказал о лесных расчистках богачей?

Первым, как обычно, откликнулся Лука Губастый.

— Я выскажу несколько мыслей, — заявил он, — которые считаю подходящими к данному моменту.

Губастый неторопливо прошел на середину помещения, распахнул тяжелые полы дохи и подтянул длинные белые оленьи камусы с широкими синими суконными оторочками.

— Ну, что же, говори, только покороче, — по-хозяйски предупредил Афанас.

Лука Губастый выступал при каждой новой власти. Говорил он гладко, умело и именно то, что подходило к моменту.

— Триста лет русский царь пил кровь нашего якутского народа, — начал он. — Пошлем же ему наше проклятие, чтобы никогда он больше не возвращался! Русский царь…

— Эй, царя давно нет, и говорить о нем нечего! — перебил Луку Афанас. — Что «русский царь» да «русский царь»! Вот спихнул этого русского царя русский народ — и нет его! Мы будем приветствовать большевистскую партию и нашего вождя Ульянова-Ленина! Партия большевиков и Ленин вывели нас из-под гнета баев.

— Так, выходит, вину царя мы ему простим и забудем? Странно!.. А4не дано слово или нет?..