Весенная пора

— Был и охотником. А ты никак Гавриш?

— Да! — почти вскрикнул Гавриш, услыхав свое имя. — А ты кто?

— Долго об этом рассказывать. Встал бы да покормил меня раньше. Я от бандитов еле ушел. Ты ведь знаешь о белых и красных?

Гавриш достал из-под подушки одежду и, неловко просовывая ноги в штанины, пробормотал:

— Слыхать-то слыхал, да мне что!.. Я охотник.

— Ты бедняк?

— Пусть так. Да не все бедняки красные…

— Тогда, значит, белый?

— Ишь ты как: не красный, так уже обязательно белый! — Гавриш, сутулясь и, будто прихрамывая, подошел к торбасам, которые сушились над камельком, а сам все украдкой посматривал на гостя. — Я просто охотник. И неграмотный.

— Я тоже неграмотный. И тоже был охотником-А сейчас вот красный. Да приходится от ваших талбинских бандитов прятаться.

— Все может быть, — сказал Гавриш безразличным тоном и насыпал в чайник березовых чаинок[40]

.— Был у нас тоже один красный, да недавно его…

— Бандиты убили! — обернулся Егор.

— Сюбялиров! — воскликнул Гавриш, выпрямившись.

— Да, — улыбнулся тот.

Гавриш быстро налил в деревянную чашку чаю.

— Пей, товарищ Егор, — сказал он. Потом достал откуда-то две вареные ножки зайца. — Ешь! А я пойду взгляну, нет ли за тобой погони.

Он выскочил на улицу и почти мгновенно вернулся, бледный, с дрожащей челюстью.

— Что, идут? — вскочил Сюбялиров и схватился за винтовку.

— Нет… Лыжи чьи?..

— Ляглярина. Успокойся, друг, он мне сам их дал.

— Уф!.. — Гавриш провел рукой по лицу. — Ну, ешь, а я пошел сторожить.

Вскоре Сюбялиров позвал его в землянку.

— Ну, спасибо тебе, товарищ Гавриш. Я пошел дальше. Бандиты, должно, с утра ищут меня.

— Послушай-ка, Егор…

— Ну?

— Иван вчера ушел в волревком…

— Знаю.

— Так вот, послушай: отсюда в четырех верстах, в той стороне, есть озеро Мундулах…

— Что там? Говори скорей!

— Сам старик Сыгаев. Оказывается, он еще летом заготовил на том месте сено и теперь держит там одиннадцать лошадей. Я вчера проводил Ивана, а на обратном пути и увидел их с дальнего хребта.

— Старый пес… Для бандитов! — произнес Егор, быстро направляясь к двери. — Ну-ка, покажи дорогу!

— Пойдем! — крикнул Гавриш.

Он быстро собрался, стащил с крыши землянки лыжи и стал привязывать их к ногам.

— Нет, ты мне только покажи, куда идти, а я и сам найду. — Егор уже на лыжах подошел вплотную к Гавришу. — Вот что… Ты, пожалуй, иди в наслег и сообщи обо мне бандитам.

— Что?! — Гавриш в изумлении отшатнулся и чуть не упал, запутавшись в лыжах.

— Скажи, что я чуть не застрелил вас, требуя еды, а Ивана увел с собой. Если не сообщишь, тебя непременно заподозрят. Мне ты все равно не сможешь помочь, а себя и семью свою погубишь. Так что делай, как я говорю, Гавриш.

— Пусть так, — проговорил Гавриш после некоторого раздумья.

Он указал, как пройти напрямик к Сыгаеву, и умолк.

— Ну, будем живы — еще встретимся. Прощай, — сказал Сюбялиров.

Ни разу не оглянувшись на парня, провожавшего его взглядом, он через несколько минут скрылся в чаще по ту сторону долины.

Вскоре Сюбялиров уже стоял на взгорке и осматривался. В нескольких местах вокруг озера, наглухо окруженного лесом, виднелись зароды сена. На противоположной опушке ходили, опустив головы, две лошади. Передними копытами они разгребали снег в поисках корма.

Потом Сюбялиров заметил в стороне от себя струившийся откуда-то снизу дымок. Он прошел вдоль по хребту и остановился над возникшей словно из-под земли юртенкой.

Невдалеке от жилья, возле начатого зарода, возился человек в низко нахлобученной рысьей шапке. Это и был старик Сыгаев. Он вилами разбрасывал по снегу сено, к которому уже подходили гуськом, одна за другой, девять лошадей. Под лиственницей, служившей коновязью, лежали засыпанные снегом опрокинутые сани.

Дверь юртенки распахнулась, и, окутанная клубами теплого воздуха, на пороге появилась плохо одетая женщина. Она достала из ящика, стоящего перед юртой, кусок мяса и пошла обратно. Огромный гнедой конь вскинул голову и поглядел на Егора, широко раздувая ноздри. Егор оттолкнулся с горки и, едва не налетев на старика, крикнул:

— Здорово, князь!

Сыгаев вскрикнул, отбросил в сторону вилы и с разинутым беззубым ртом, пошатываясь, стал пятиться назад, пока не наткнулся спиной на изгородь. Он дрожал всем телом.

— Давай лучшего коня!

— Егор Иванович…

— Вон того беру, — Сюбялиров указал на гнедого и стал отвязывать лыжи.

Старик, как будто обрадованный таким исходом дела, снял с изгороди узду с поводьями и, быстро поймав гнедого, подвел его к Сюбялирову.

Егор взнуздал коня и сел верхом.

Тем временем лошади, бродившие в поисках подножного корма, подошли к зароду и присоединились к остальным.

— Егор, расписку бы дал.

— Расписку? Чтобы твой Никуша потом с меня взыскать мог? Да я и так отпираться не буду.

Быстро, одна за другой, мелькали мысли. Егору казалось, что они выплеснутся из головы, как только он тронет коня.

«Этот ворон здесь, значит волревком жив. Старик выхаживает лошадей для бандитов… Может, здесь же и ценности хранит. Но сейчас некогда… А с другой стороны— одиннадцать коней!..»