Весенняя пора

— Дмитрий, ты, говорят, в зятья ко мне проситься решил, — заговорил Федор. — Ведь ты брезгуешь богатством. А девушка росла у богача. Вот поедешь в Россию с другом своим, русским фельдшером, там и женишься на русской красавице. Хотя и то сказать — сумеешь, так и на моей женись. Увозил же удалой Манчары женщину в леса. Вот и ты увези Майыс да живи с ней в лесах Эндэгэ. Громкое будет событие: нищий Эрдэлир увел приемную дочь богача Веселова!

— А не смеялся бы ты, Федор, — донесся из угла тихий голос Дарьи. — Знаешь, говорится: позудилось — почешись, полюбилось — попросись.

— Просить — так уж дочь губернатора! Собака, говорят, не давится, а такие, как твой сын, не стыдятся.

Скрывали от всех свою печаль Майыс и Дмитрий, и казалось, примирились они со своей судьбой.

Но однажды вернулся Дмитрий из Кымнайы необычно возбужденный. Глаза его горели, лицо озарялось улыбкой, и, как всегда, он насмешил всех в юрте, изображая знакомых.

— И чего ты сегодня такой радостный? — удивился Егордан. — Чернобурку, что ли, убил?

— Пусть сынок радуется, — отозвалась Дарья. — В молодости, бывало, увидишь отражение свое в воде и засмеешься, сама не знаешь чему. Наше богатство — смех наш.

Вдруг Дмитрий, будто вспомнив что-то, сорвался с места и выбежал на улицу. Никитка, по обыкновению, бросился за ним. Дмитрий сбежал вниз по берегу и у самой реки обернулся к мчащемуся за ним Никитке, поймал его обеими руками, как мяч, и взволнованно зашептал:

— Никита, милый, сходи, позови Майыс, да чтоб никто не знал. Я тебе коня выстрогаю.

Потом он с Никиткой на руках бросился обратно, а наверху шепнул еще раз:

— Ну, иди, милый, — и, опустив мальчика на землю, принялся с остервенением колоть дрова. Сейчас он был похож на хмельного.

Приглашенная бойким Никиткой Майыс подошла к юрте, притронулась к двери, но быстро отвернулась и тихонько проскользнула мимо Дмитрия к огромным деревьям, стоящим над кручей. Дмитрий спустился вниз к реке. Вскоре Майыс вернулась, пригнав отбившуюся от стада телку, и прошла к своему дому. А Дмитрий, вернувшись, еще более возбужденный и радостный, широко распахнул дверь в юрту и вызвал Егордана во двор. Они уселись на дрова, и Дмитрий стал о чем-то горячо упрашивать Егордана.

— А голов-то у меня сколько? — ответил Егордан. — Одна ведь всего! Уж лучше ты меня, Дмитрий, в это дело не впутывай.

— Отец Василий согласен. Я у Боброва три рубля в долг выпросил. Вот они!

— Не знаю я, Дмитрий! Уж очень страшно! Я и слыхом никогда не слыхал про такие дела. А как она?

— Согласна! Согласна же! Прошу тебя, Егордан, сделай меня человеком!

— Ох, беда! — замотал головой Егордан. — Надумал же ты!

— Попу я уже сказал, что ты согласен.

— За глаза?! — изумился Егордан.

— Вера у меня в тебя большая.

Долго вздыхал Егордан, долго мотал головой, но под конец сдался.

— Давно бы так! — воскликнул Дмитрий и оглянулся по сторонам, словно искал повода побегать да пошуметь.

Вдруг он подскочил к навесу над входом в юрту и сорвал висевшее на столбе ружье. Грянул выстрел. Над лиственницами промелькнули три быстрокрылых чирка.

— Вот сумасшедший! — крикнул Егордан. — За версту!..

Из юрт высыпали перепуганные люди, от соседей ласточкой прилетела Майыс. Подошли даже приемные дети Веселова — медлительный толстяк Давыд и малолетний мудрец Петруха, шаркая огромными торбасами с чьих-то взрослых ног. На полдороге он остановился и стал размахивать пустыми рукавами изодранного пальто, тоже с чужого плеча. Даже старая Дарья, стоявшая в дверях, протянула наружу свой посох.

— Как есть с ума спятил! — проговорил Федот, когда все успокоилось.

— Верно, — с улыбкой подтвердил Егордан. — Он не только сам спятил, но, по-моему, еще и других с ума сведет.

— Без вина я опьянел! — весело объявил Дмитрий и побежал с ружьем в руках в сторону улетевших чирков.

Делая вид, что возмущаются виновником переполоха, люди стали расходиться по своим делам.

А на другой день в богатой избе Веселовых состоялось торжество по случаю того, что Лука Губастый на девятом году учебы одолел наконец третий класс.

Поздно вечером Федор зашел в бедную юрту в сопровождении своего «образованного» верзилы. Он с важным видом извлек из кармана сложенную бумагу и стал медленно развертывать ее.

— Удивительное письмо я сегодня получил от попа!

— От попа?! — вскрикнул, вскочив с места, Дмитрий и протянул руку. — От попа?!

— А почему тебя это так волнует? — сказал Федор, прикрывая письмо. — Ну-ка прочти, сынок, а мы послушаем.

— «Глубокоуважаемый Федор Алексеевич! — читал Лука Губастый. — Дмитрий Эрдэлир послезавтра, то есть в субботу, намерен привести ко мне вашу приемную дочь и обвенчаться с ней. Шафером должен быть Егордан, сын Лягляра. Я, потехи ради, согласился. Боюсь, что этот дуралей и в самом деле смутит девушку… Как ваши глаза? Молю бога о вашем здоровье. С уважением священник Василий Попов».

— Вот послушайте, полюбуйтесь! — возмутился Федор с таким видом, будто он эту новость только что услышал. — Оказывается, Дмитрий задумал насильно увести девушку. Опасные вы соседи! Не ожидал я от тебя этого, Егордан!