Весенняя пора

Никитка и Алексей охотились на куликов и бекасов, ставя черканы на ближайших болотах. Взявшись за руки, они обходили свои ловушки и, завидев издали добычу, от радости бросались целоваться и обниматься. Никитка хоть и был старше брата на четыре года, но играли они, как ровесники.

А за это время страшно избаловался осиротевший после Чернушки пестрый теленок, который был прозван в семье «Сынком». Сынок всюду бегал за мальчиками по пятам и с разбегу больно ударял безрогим лбом, требуя немедленного угощения или ласки.

Рыженький болел долго. Он лежал, сердито посапывая, и время от времени мотал головой. Но как-то утром бык поднялся, и вскоре мальчики повели его, шатающегося, на озеро. Страшно вращая своими огромными глазами, Рыженький опустил морду в воду и стал жадно пить, а мальчики считали каждый его глоток. Он пил бы еще, да ребята испугались, что у него лопнет живот, и увели его обратно.

В юрту они вбежали с громкими криками:

— Ага! Рыженький наш шестьдесят два раза глотнул воду! Ну и выворачивал же он глаза! Брюхо во какое стало!..

— И не стыдно вам галдеть?! Такие большие парни! — покачал головой отец. — Когда же вы наконец образумитесь…

Через несколько дней бык почти совсем поправился, но ходил все еще шатаясь; он очень обессилел, и от него еще долго пахло плесенью.

Настал наконец день, когда Егордан повел быка в поле. Ребята бежали сзади и подгоняли его прутиками. Они по очереди целовали своего любимца в нос, гладили его по спине, похлопывали по ляжкам, приговаривая разные ласковые слова, и наконец отпустили на зеленую лужайку.

Днем мальчики раз-другой ходили взглянуть на него, а к ночи он возвращался домой сам.

Когда бык совсем поправился и нагулял тело, его уже нельзя было так просто поймать на поле и поласкать, как прежде. Теперь, подходя к нему, ребята грозили Рыженькому кулаками и издали приговаривали:

— Ах ты, разбойник!

Подняв голову, бык окидывал взглядом своих хозяев, будто говоря: «Опять они!» — и продолжал щипать траву.

Вечером, когда он являлся домой, степенно переставляя свои длинные ноги, Ляглярины встречали его особенно радушно. И хотя его появление ни для кого не проходило незамеченным, каждый считал своим долгом сообщить: «Хозяин идет», «Рыженький пришел», «Обжора! Так наелся, что бока расперло».

Егордан называл своего быка «умным парнем», и когда тот шагал с задумчивым видом с поля, потешался над тем, что Рыженький любит размышлять в одиночестве.

И вот в один ненастный вечер Рыженький не вернулся домой. Долго ждали его Ляглярины, храня полное молчание, потом отправились в ближний лесочек, обыскали окрестные рощи, но вола так и не нашли.

— Уж наверное этот плутишка спрятался где-нибудь в лесу, чтобы наесться вдосталь: ведь он страшный обжора! — успокаивали Ляглярины друг друга.

Тем не менее они то и дело по очереди выходили во двор, будто бы за какой-нибудь надобностью.

Когда восточная часть неба стала бледнеть, Егордан сделал вид, что сердится:

— Вы что это, решили нынче совсем не спать, а? — ворчал он.

Все молча улеглись. Но через некоторое время Федосья встала и тихо вышла. Когда она вернулась, Егордан встретил ее укором:

— Словно маленькая! Разве можно из-за глупой скотины не спать.

Но вскоре он и сам вышел, бормоча что-то о ноже, якобы забытом на дворе.

На другой день вола искали в окрестных долинах, осматривали ближайшие покосы, обшаривали прилегающие леса, расспрашивали каждого встречного. Все было напрасно! Рыженький плут, Хозяин, Умный парень, бесследно исчез. На веселую и дружную семью Лягляриных пала черная тень молчаливой тревоги.

После трех мучительных дней к ним снова заявился Роман Егоров.

Егордан встретил его рассказом о своей беде:

— Вол у меня пропал… Так хорошо поправлялся после тяжелой болезни — и вдруг… пропал!

— Цел твой вол, — нехотя выдавил Роман.

Мальчики только рты разинули от изумления, а Егордан порывисто спросил:

— Где же он?

— У князя.

— Как у князя?

И Роман, почему-то тыча пальцем в пол, объяснил:

— Отвел я его к князевой старухе Пелагее. Она обещалась дать мне за него тридцать два рубля… Тридцать два рубля!.. Я-то ведь сказал ей, что бык мой. Тебе бы она дала за него не больше пятнадцати целковых, это ясно. Он же хворый и все равно скоро сдохнет. Я его свел только из жалости к тебе.

Оказывается, Роман пригнал вола к себе и самовольно отвел его к купчихе Сыгаихе.

— Так где же он сейчас, наш Рыженький? — с нежностью спросила Федосья.

— Пока я его оставил со скотиной князя.

— Мы думаем, что он уже совсем поправился и теперь не пропадет, — сказал Егордан, почесав затылок.

— Ну и что из того?.. Если далее и не пропадет?.. — подозрительно живо откликнулся Роман и, вытянув шею, обвел всех пристальным взглядом.

— А то, что я не намерен его продавать, — сказал на этот раз твердо Егордан и выпрямился.