Весенняя пора

Но если после этого заговорит она своим прекрасным, нежным голосом да, как всегда, спокойно и кротко, то и самые отъявленные спорщики сразу утихнут, потому что скажет Кэтрис только то, что нужно, и всегда правду.

Бывает, что на опушке темного лиственничного леса стоит одинокая березка, — видна она издалека, а никто не знает, почему она тут стоит, как сюда попала, когда здесь появилась. Так вот и Кэтрис, — выросла когда-то в бедной, многострадальной якутской семье красавица дочь… И только благодаря исключительной красоте ей «улыбнулось счастье»: она вышла замуж за богатого старого вдовца Кириллова.

Знатные соседки не простили Кэтрис ее простого происхождения. К тому же, овдовев, она обеднела, так как потратила почти все свое состояние на ученье сына. А сын, став учителем, навлек на себя вражду всей наслежной знати и попа, потому что подружился с русским фельдшером, которого сударские будто сговорились нарочно послать именно в Талбинский наслег Нагылского улуса мутить здесь людей. Но беднота любила и уважала старуху Кэтрис, как любила и ее сына-учителя.

…Между двумя великими равнинами, на незаметных лесных полянах, были разбросаны юрты бедняков. Жили они дружно. В летние вечера все, от мала до велика, собирались где-нибудь в одном месте, шумели, развлекались, нарушая веселыми возгласами вековечный покой великих равнин. А если худосочная молодежь из богатых семей тайком от домашних тоже прибегала на веселье, то вскоре обязательно появлялись либо сами родители, либо их батраки и с укорами уводили маменькиных сынков подальше от греха.

Лучший стрелок и природный артист, Дмитрий Эрдэлир был здесь всеобщим любимцем. Вокруг него всегда шумела молодежь; куда бы он ни зашел, всюду встречали его радостно и приветливо; с ним люди, казалось, забывали о беспросветной нужде и гнетущей бедности.

Часто бывали здесь и братья Котловы — оба по-своему прекрасные люди.

Старший Котлов — Андрей Бутукай — знаменитый плотник и столяр. Ему всегда сопутствует запах свежих сосновых досок, от него вечно разлетаются во все стороны щепки, и кажется, будто ходит он постоянно по стружкам да опилкам. Бывало, прищурит он один глаз, определяя, ровна ли кромка, и заведет веселые разговоры на самые разнообразные темы.

— Правильное это название: дро-бовик! — скажет вдруг Бутукай, не отрываясь от работы. — Он и стреляет-то со звуком «дро-дор». А вот централку следовало бы назвать просто хлопушкой за то, что шума от нее много, а толку мало.

Так начинается беседа о ружьях, об охоте.

— Вот мы считаем, — говорит Андрей Бутукай, — утку глупой птицей за то, что она садится на утиное чучело. А ведь это несправедливо. Попробуйте-ка надеть на пни человеческую одежду — все побежим поглядеть, никто не удержится…

Но больше всего Андрей любил рассказывать легенду об умном якуте, неизвестно откуда взятую им:

— В старину царь спросил у одного якута: «Чем вы там живы?» — «Землей!» — ответил якут. «Что же вы, землю, что ли, едите?» — спросил царь. «Царь-государь, и ты ведь землей живешь», — сказал якут. Царь сперва рассердился, хотел якута в тюрьму бросить. Тогда якут и объяснил царю: «Царь мой, сам посуди: молоко и мясо человек получает от скота; скот ест траву, трава растет на земле; хлеб, которым питаются все люди, тоже растет на земле; одежду делают из травы, дерева и шерсти скота. Все это на земле и от земли». Говорят, царь весьма подивился уму того человека и сказал: «Якуты — очень умный народ, оказывается». Видите как, а?

Он стоит, как всегда переминаясь с ноги на ногу, и, рассказывая, поглядывает на слушателей. Потом останавливается и, по давней привычке, задумчиво вытягивает губы. Если слушатели хвалят ум и смекалку того якута, Андрей так радуется, будто похвалили его самого.

— Летом, говорите, у нас слишком жарко?.. А это чтобы чаще купались! Зимою слишком холодно? Это чтобы воздух был чище, чтобы погибли всякие вредные насекомые.

Но еще лучше и милее младший брат — Иван Малый. Вот уж воистину мал золотник, да дорог! Иван Малый хоть ростом и не вышел, а работает за троих. Как начнет размахивать своей полуторааршинной литовкой, так целыми полосами сметает слежавшуюся траву, будто медвежьи шкуры в сторону отбрасывает. Опустит несколько раз тяжелый колун — глядишь, уже валится могучая лиственница, только ветвями удивленно разводит. А уж если гонится Иван за убежавшей скотиной, так он с легкостью перескакивает через изгороди и пни, — да ведь нарочно, просто так, чтобы людей посмешить. А то еще заложит ногу себе за шею и сидит как ни в чем не бывало, в недоумении поглядывая на людей: чего, мол, смеетесь? Или перебросит через плечо нож и достает его с земли зубами, запрокинув голову и перегибаясь через спину.

А погонится кто-нибудь в шутку за Иваном, он сначала от преследователя быстро убегает на пятках, а потом, глядишь, перекувырнется вдруг, да и улепетывает дальше на руках.