Весенняя пора

Старик надел шапку с наушниками, натянул огромные рукавицы и направился к двери. Втянув головы в плечи и набрав полный рот воздуха, чтобы не дохнуть, дети воровски начали сползать с нар. Но старик вдруг остановился в дверях, поднес рукавицу к единственному глазу, пошевеливая большим пальцем, осмотрел ее и с негодованием сказал:

— Уродка! Не починила рукавицу, поленилась, а сама ушла. Обрадовалась, что умерла, освободилась от меня. Стану я еще снег убирать с ее могилы! Пусть так лежит, лентяйка!..

Старик разделся и повесил одежду. Сняв рубаху, он сел перед камельком, спиной к огню, и принялся почесывать шею.

— Как есть собаки! — проворчал он, потом посмотрел на испуганно замерших детей и грозно бросил: — Потише, вы!

Вечер настал печальный. Счастье отвернулось от детей.

Старику только бы уснуть, потом сколько ни шуми, он все равно не проснется. К тому времени придет с работы любимец детей батрак Егор Найын. Невысокий, широкоплечий и, на удивление всем якутам, рыжеволосый и голубоглазый, он всегда был весел, хотя и слыл неудачником. Говорят, что его родители, многодетные бедняки, когда-то, во времена страшного голода, украли у какого-то богатея бычка. Вызванные к князю отец и мать Найына начисто отрицали свою вину. Свидетелей не было, не было и улик, кроме того, что голову пропавшего бычка нашли вблизи их жилья. Однако ведь ее могли и подбросить… И было решено отпустить родителей Найына. Но в последнюю минуту прибежал маленький Найын и воскликнул:

— О, да ведь это голова того бедняжки бычка, которого мы недавно съели!

В 1912 году Найын работал в Бодайбо лесорубом. Убежал он оттуда после Ленского расстрела и живет с тех под под вечным страхом: ведь могут поймать, арестовать. Ко всем его несчастьям, от него сбежала жена с каким-то бродячим веселым кузнецом.

Но ежегодно в начале апреля наступает для Найына «праздник». Никакая сила не заставит его выйти в этот день на работу. Выпив давно припасенную для этого дня водку, Найын весь день валяется на нарах и, тихо плача, рассказывает, ни к кому не обращаясь и часто повторяя одну и ту же фразу:

— Эх, Ванька, Ванька… Ванька Орлов!..

Он рассказывает, что Ванька Орлов, русский парень, был общим любимцем в артели якутов. Но пошел как-то Ванька на Надеждинский прииск. А потом оказалось, что он отправился вместе с рабочими бороться против буржуев, которые пот и кровь трудового человека превращают в золото. И царские солдаты расстреляли Ваньку Орлова вместе с другими рабочими.

— Кто здесь знает Ваньку? Один я, Найын несчастный, я с ним дружил, ел с ним из одной миски, спал на одной постели. Не было человека прямее и лучше русского парня Ваньки. Вот и русского фельдшера ненавидят наши богачи. Ваньку убили русские богачи, фельдшера ненавидят якутские богачи… Эх, Ванька, Ванька… Ванька Орлов!..

В этот день преображается, становится грозным Найын, скромный и веселый во все остальные дни…

Как только он приходит с работы, все четверо ребят карабкаются на него, ухватившись за широкий ремень, потом прыгают вокруг своего любимца, взявшись за руки и выкрикивая хором:

— Найын, Найын наш милый!.. Пришел, пришел, вот наш друг!

Он очень любит детей, возится с ними, валит их в кучу на нары, накрывает тяжелыми шубами. Увидев Найына, детвора тут же забывает любую печаль. Хоть он и неудачник, ему сопутствует радость, смех, беготня.

Он вырезает для ребят из толстого тальника пестрых коров и пегих быков с круглыми рогами. Немного поиграв, дети «убивают» животных и, разрубая на куски, потчуют ими всех домашних. Найын божится, что больше никогда не сделает ни одной коровы. Но назавтра все начинается снова.

И вот дети ждут, когда заснет старик и придет Найын.

Князева жена Пелагея Сыгаева держит лавку, ссужает деньги под проценты, разъезжает по своему и соседним наслегам, закупает мясо, масло, пушнину. Во время этих поездок она останавливается, а иногда и ночует у местных богачей. Заранее разузнав, когда она пожалует, хозяева встречают ее у ворот, почтительно откидывают полость кошевы, высвобождают почтенную гостью из-под множества меховых покрывал и ведут ее в дом через двор, заранее устланный сеном. А она важно шествует в своей широченной, чуть ли не в сажень шириной, рысьей дохе. Перед нею настежь открываются двери празднично убранных юрт. Батрачек и детей в таких случаях угоняют в хотон и убирают подальше все, что, по мнению хозяев, может не понравиться гостье.

И вот однажды Григория Егорова известили, что старуха Сыгаева выразила желание вечером пожаловать к нему. Поднялась великая суматоха. Готовили особые кушанья, устлали зеленым сеном пол и двор, даже дрова отобрали какие-то особенные, от которых не отскакивают угольки и которые дают ровный свет и тепло. Хозяева оделись во все самое лучшее, умылись и даже Егордана и Федосью переодели в свои платья — разумеется, на время пребывания гостьи.