Вещь

Мое сердце вновь сжалось от обиды и заныло, как кариозный зуб от глотка горячего чая. Действительно была такая вещь. Подарок бабы Зои, старинный круглый кулон с единорогом, который был мне очень дорог как память. Вечера на коммунальной кухне, шампанское в ожидании любимого и рассказы-сказки «бабки из прошлого» многого стоили. Я любила тот период жизни и ни за что не хотела с ним расставаться. Это было мое прошлое и МОЙ кулон. Наверное, это украшение было дорогим, иначе Корецкий не стал бы его брать. Но я бы отдала за него любые деньги. Я считала бабкин кулон нашим семейным талисманом и практически не снимала его с шеи. Но как назло за день до ухода мужа я была в спортзале и на следующее утро забыла его надеть. Подлец этим воспользовался. Когда я ему позвонила и попросила вернуть хотя бы кулон, он заявил, что бабка подарила «козла» исключительно ему за бесконечную щедрость и доброту. Щедрость! Корецкий был не без чувства юмора. Каждый раз его зубы поскрипывали от злости, когда я давала бабе Зое лишние сто рублей. Яркую купюру, ускользающую из его рук, он провожал взглядом матери, отправляющей сына на войну. Марат говорил, что вещи не выносят подобных людей. Они чураются их как зачумленных, потому что у скупости есть неприятный запах бедности. Соприкосновение со скупцом для вещей подобно тому ощущению брезгливости, которое испытывает человек, обнаружив чужие волосы в своей белоснежной финской раковине. По сути, Корецкий был обречен. Он слишком часто всем мешал.

– Что ты хочешь сказать этим, Несси? Ты имеешь отношение к его смерти?

– Непосредственное. И я, и Марат.

– Продолжай.

– Марат в отличие от меня знал, как заставить ИХ устранить преграду. А Корецкий в данный момент был непреодолимым препятствием. Даже спустя много времени мой муж вызывал во мне дикую любовь, ненависть, обиду и массу противоречивых эмоций. Однако эйдосы, как сказала когда-то моя подруга Алиса, не переносят сильных чувств. Они начинают от них хиреть. Плавятся, будто сливочное масло, оставленное на кухонном столе в летний полдень.

– Эйдосы. Минуточку. Расскажи, кто это. Ты уже не первый раз упоминаешь про них. Но пока что никакой конкретики от тебя я не услышал.

– Неживые сущности, которые, тем не менее, тоже имеют что-то наподобие души.

– Марат рассказал тебе об этом?

– Да, но намного позже. Когда я уже сама все поняла. А вначале он не собирался открывать мне всю правду, потому что преследовал свои личные цели в отношении меня. Я нужна была Марату как наживка, а разговоры об эйдосах могли отпугнуть меня от охоты. Плюс бедняга Корецкий мешал насадить меня на крючок, потому что я не могла думать ни о чем другом, кроме своего развалившегося брака. Эйдосы – это любители чужих душ, а моя оказалась занята горем неразделенной любви. Когда я рассказала Марату про материальные претензии бывшего мужа, он первым делом поинтересовался, что из вещей могло бы помочь в его убийстве. Конечно, я понятия не имела о том, что он задумал. Мы сидели в «Крокодиле».

«Как ты думаешь, тот кулон долгожитель или нет?» – как бы невзначай поинтересовался Марат.

«Не знаю. Он дорог мне как память».

«Сила памяти позволяет творить чудеса. Потяни время. Скажи, что на все согласна, но уезжаешь в командировку на месяц. Когда вернешься – все ему добровольно отдашь, без всяких судов».

Я сделала, как велел Марат. Однако за месяц ничего кардинально не изменилось. И хотя мои дела снова пошли на лад, я отчетливо понимала, если мне придется отдать половину бизнеса бывшему мужу, я снова пойду ко дну. И на этот раз спасения не будет. В глубине души я была этому даже рада. Меня преследовало навязчивое желание поскорее завязать со своим прошлым. Зачеркнуть печать в паспорте, мысли в голове и время от времени подкатывающие к горлу, словно рвота, соленые волны горя. Я решила, что полный раздел имущества может стать выходом из положения, если я поставлю Корецкому одно условие – убраться из этого города навсегда.

«Бедняжка Несси, ты ни черта не разбираешься в мужчинах, – издевался надо мной Марат, когда мы однажды после работы сидели в ресторане. – Ты общалась с мужем как с бизнес-проектом. Думала, что чем больше ты вкладываешь в него, тем больше получишь на выходе. Твоя ошибка в том, что ты слишком была уверена в хороших дивидендах от любви. Но беда в том, что любовь – не бизнес-проект. Любви как таковой не существует вовсе. Есть только обмен: эмоций, чувств, жидкостей. Иногда это равноценный бартер, иногда нет. Поэтому однажды случилось то, что должно было случиться. Тебя обманули. В солидном банке в отделе currency exchange тебе подложили куклу вместо увесистой пачки банкнот. И что же делает наша железная леди? Обливаясь слезами и соплями, она идет в тот же обменник и просит, чтобы у нее забрали оставшееся, потому что…»