Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М. Часть вторая.

Что ещё сделали? Обнесли наш родной лагерь колючей проволокой. Не для того, чтобы никто не сбежал, а так, обозначили территорию. Ну, а потом сами попросили ещё колючки. Все вместе натягивали, вместе с охраной, погуще. Это, когда к нам в гости стали заглядывать волки.

Когда стало холодно, выдали нам тюфяки, их мы набили привезённой соломой, выдали солдатские одеяла.

В своей казарме мы сделали нары, то есть приподняли доски над полом, спали всё так же, вповалку, чтобы не замёрзнуть.

Чем кормили? Я долго не мог понять, что нам давали в глиняных мисках, потом решил, что это сухой картофель с чем-то. Варили какую-то крупу, типа чечевицы. Хлеб выпекали сами надзиратели, иногда вместо хлеба давали лепёшки.

Мы не жаловались, понимая, что трудимся для себя. Надзиратели были вполне взрослыми ребятами, по-своему заботились о нас, даже жалели иногда. Был среди них и фельдшер, не Генрих, того позже прислали, уже ближе к лету, а нормальный парень, даже мужчина, Моисей Абрамович, педиатр по профессии.

Как мы узнали позже, все эти надзиратели сами были бывшими заключёнными, теперь отбывали последний год, на поселении. По мере сил они старались облегчить нам жизнь. Конечно, делали это своими методами, довольно жестокими, но за суровую зиму померли только два человека, от скоротечной пневмонии.

Когда выпал первый снег, нам разрешили одеться в нашу робу.

Конечно, перед этим мы помылись, правда, в первый и последний раз. Натопили снегу, натаскали саксаула, кизяков, и нагрели воды. По нормам мыло выдавали, поэтому его много было на складе.

Старшие ребята, кто провёл в этих местах уже несколько лет, говорили, что зимы здесь непредсказуемые.

Может быть тепло, как весной, могут задуть ветра, насыплет снегу, могут ударить морозы.

Конечно, мы надеялись на лучшее, готовясь к худшему.

С моим-то везением!

Ударили крепкие морозы, но осенний завоз всё-таки пришёл. С расчётом на Ташкентскую зиму.

Угля привезли немного, про тёплую одежду можно было забыть. Я тогда впервые подумал о кознях «любимого» брата.

Печки нам сумели сложить, привозили печника, но нас спрятали от него в нашем бараке, поэтому у себя мы сложили непонятно что, по указаниям старших, которые наблюдали за постройкой печи, то есть знания получили из третьих рук.

Наше рукотворное чудо дымило, коптило, ело дрова, но не грело.

Перебирать уже было невозможно: раствор замерзал.

Вы не поверите, но надзиратели забрали нас в свой дом. Сделали себе, небольшую выгородку, где и расположились, с другой стороны от печи жили караульные.

Что ещё более удивительно, они исправно несли караульную службу, матерясь на холода по-русски и по-своему.

Мы устроили спальню в большой комнате, сколотив нары из оставшихся досок, спали вповалку.

Пока было немного снега, мы пилили дрова, носили уголь в наш барак, а когда всё кончилось, и двор засыпало снегом, мы сидели на нарах, и нам пытались проводить уроки бывшие заключённые.

Заканчивались такие уроки разговорами, в основном оптимистическими, с мечтами о «дембеле», под завывание ветра.

Когда буран утихомирился, я высунул нос на улицу, где, как мне показалось, было вполне комфортно, и начал пробежку вдоль колючки.

Появившиеся волки, пришедшие на запахи из кухни, сначала с удивлением наблюдали за мной, а потом составили компанию.

Надо сказать, что, пока мы не укрепили забор, волки сильно покусали одного мальчика, чудом не загрызли.

Тогда выпустили собак, велев нам всем спрятаться.

Выглядывая в маленькие окошки, мы убедились, что против собак у нас нет никаких шансов, поскольку волки не стали с ними даже разговаривать, пустившись наутёк.

Теперь волки прибегали к нам, как старые знакомые, посмотреть, когда мы созреем до того, чтобы стать их пищей.

Вот и сейчас они бегали со мной наперегонки. Вертухаи на вышке подбодряли нас весёлыми криками: как же, бесплатный концерт!

Набегавшись, я забежал в недостроенную столовую, куда намело сугробы снега, разделся догола и начал растираться снегом, потому что два сантиметра грязи ещё не наросло, а сантиметр всё никак не хотел отваливаться.

Натершись, принялся разминаться, стараясь прыгать как можно выше, делая кульбиты с высокой скоростью. Ещё бы! Холод хорошо подгоняет!

- Ты с ума сошёл! – сказал друг мой Колька, входя, - Такой мороз!

- Закрой дверь, холоду напустил! – прикрикнул я. Колька бросил взгляд на открытые оконные проёмы, на непокрытую крышу:

- Тут холоднее, чем на улице! – и застучал зубами. – Пойду домой! – Колька сунул руки под мышки, и трусцой побежал в наш общий дом. Скоро оттуда он снова выбежал, как и Мотя, ещё на двух ногах, с Зямой, с ведрами под уголь. Закончив свои прыжки, я оделся, прихватил охапку дров, и побежал в тепло.

- Ух, Санька! Ну и рожа у тебя! – заулыбался Зяма.

- Страшная?

- Красная! Тебе, что ли, жарко?

- Ещё как! – эти ребята мне нравились, они были крепкими друзьями. Сначала я думал, что они братья, настолько заботливо относились друг к другу. Давно не видел такой дружбы.