Весна сменяет зиму

Разведчик словно под копирку произносил те идеи, что регулярно звучали из каждого угла, из телевизора и радио, писались в газетах и преподавались в школах. Выросло целое поколение котивов, что считали священным долгом уничтожить медивскую нацию, что якобы сотни лет только и занималась как притеснением котивов. Были в этих идеях и нотки правды, исторически более развитые и сильные медивы подминали под себя более слабые народы, лагунов, утивов и ситов, что повсеместно принимали подданство медивских вождей. Бывали среди этих народов и мятежи и попытки самоопределения, но слабые и обречённые на провал. Но котивская нация была многолюдна и расселялась на просторах восточнее Фавии, занимая обширные и плодородные земли континента. Многовековая борьба за жизненное пространство многократно возросшей медивской нации привела к конфликтам с восточными народами, среди которых котивы были большинством. Но западным вождям было на руку их неорганизованность и раздробленность и, спустя три сотни лет, котивы оказались оттеснены из многих земель. Они потеряли плодородные поля и леса современного Гетерского союза, потеряли северные острова и тёплые южные побережья. Вскоре, созданный при поддержке медивских властителей Катакан удерживал от объединения котивские раздроблённые страны, пока не пришёл Мурзан Маут. Новый вождь востока мастерски взял на вооружение такое орудие, как историю и при содействии грамотных ораторов и манипуляторов, создал распространённый миф о священной миссии котивов по освобождению континента от медивской заразы, об освобождении угнетённых народов и о сильной и могучей нации котивов, что станут скелетом нового мироустройства. Новый миф был ни чем не оригинальней предыдущих, но теперь он был подкреплён делами и реальным единением котивов всего мира. И первоначальный этап, осаждённой крепости, дал свой результат. Теперь со всех экранов и из каждого динамика гордо сообщали о великих победах, о грядущем мире и свержении монархов запада.

Каждый солдат был обильно облит и пропитан правильной пропагандой, все должны были быть единым целым, организмом, где всё взаимосвязано, где у каждого была своя работа. Чак тоже был таким, свято верил во всё, что ему втирали в голову со времён создания горохраны. Он верил и любил партию, которая забрала его, грязного оборванца с улицы, дала в руки автомат, накормила и обучила, а взамен забрала его мозг и заставила верить в те идеалы, что нужны были для создания великой нации. Но в голове Зита произошёл сбой. ШРОН выбил из его головы всю пропаганду, в которую он может и не всегда верил, но заставлял себя. Ведь если перестать придерживаться чёткой линии, не делить мир на плохих и хороших и начинать обдумывать мотивы и причины событий, окружающих тебя, то верен путь в опасного думающего человека. А такой не нужен ни одному режиму. Ведь все думающие люди уже давно возглавляют этих верных сынов отечества, вбивая им в головы то, что нужно им. А оказаться думающим солдатом на передовой, это в первую очередь, опасно для самого себя.

С Китти всё было гораздо проще, она не вникала никогда в политику, ей было хорошо от своей жизни. Её наивный и добрый характер не давал верить в страхи, что окружали её со времён встречи с Чаком. Она знала политику партии и страны, знала, что от неё требуют начальники и это выполняла, но в душе она оставалась наивной девочкой с искренней верой в справедливость, дружбу и любовь. Ей очень хотелось, чтобы войны этой никогда не было и все вернулись по домам, суровые будни лагеря Гинза-3, отчаянный Ирк и кровавый Аппор не могли сломить её наивности, благодаря которой она ещё не сошла с ума.

А тем временем, миновав руины обширного прежде комплекса института, пробравшись по-пластунски, через широкую, забитую сгоревшей техникой автостраду, путники прибыли в пункт назначения. Магазинчик располагался у небольшой площади, среди опустевших панельных домов, он грустно смотрел на солдат своими обугленными стенами, чёрными от копоти и пятнистыми от пуль, что обильно летали в мёртвом городе. Стояла тишина, как только они приблизились к массивной стальной двери из толстого метала, с верху раздался голос.

– Кто такие?

– Это я, сержант Грег, со мной наши, муринцы.

– Ждите.

Спустя пару минут за дверью раздался грохот и лязг, следом, невыносимо скрипя приоткрылась дверь, чья-то небритая морда показалась наполовину из темноты и пристально оглядев гостей спокойно, будто швейцар на входе в кафе произнесла «входите».