Весна сменяет зиму

Чак просидел в одиночестве около двадцати минут, изучая унылые интерьеры столовой, что как всегда находилась в каком-то старом цехе. Муринцы вообще не были сильно пристрастны к красоте и уюту, они ценили практичность и надёжность. Столовые размещали в захваченных городах строго в просторных помещениях, где имелось много входов и выходов для быстрой эвакуации. И не важно, что там располагалось ранее ресторан, цех или библиотека. Свежо было воспоминание об ошибках первых месяцев войны, когда солдаты гибли сотнями, в давках при начале бомбёжек, не имея возможности выбраться из тесных помещений. Чак был типичным котивом – муринцем, практичный, рассудительный, чуждый к всевозможным искусствам и красотам, что так ценили знатные фамилии медивов. Вскоре, в поле видимости, показался Крон, что вышагивал на своих толстенных ногах, неся в руках солдатский синий поднос, исцарапанный и помутневший. На нём возвышался металлический чайник-запарник с дымящимся носом, рядом стояла тарелка с мясным рулетом, нарезанным на дольки и полбулки серого хлеба.

– Ну, угощайся, капитан, свежесваренный кофе, только не проговорись, второй раз не тебе, ни кому не налью.

– Где раздобыл то, толстяк?

– В тайном месте, – ухмыльнувшись сухими губами, ответил Крон. – Настолько тайном, что если кто узнает, то оторвёт мне голову, а то и чего хуже. Так, что пей и помалкивай.

– А вкус-то у кофе до боли знакомый, где-то пил я уже такой.

– Да где ты такой мог пить? Ты же окопная крыса, Чак, не сочти за грубость, но откуда вам фронтовикам, младшим офицером пить такое кофе, это тебе не бурда солдатская, в которой от кофе не осталось и доли. Нынче в войска поставляют спец напиток «Кофейный». Так, что пей и не надо трепать языком, – с долей обиды срывались слова с губ повара, он был просто уверен, что то место, откуда он берет зёрна, не как не доступно ни Чаку, ни кому бы то ни было.

– Понял, да я такое кофе пил у Ломера, да, точно, то кофе хрен забудешь, оно было восхитительным. А я пью сейчас и неловко мне, будто снова у этого партийца сижу, вот почему вкус знакомый. Крон, сукин сын, сознавайся, у нашего любимого партофицера взял? Точнее стащил, я же знаю, что пил точно такое же у него. Уж с кофе и сигаретами меня не обдуришь.

– Ты звук-то убавь, а то кофе это хрен когда ещё у меня попробуешь. Сыщик хренов, – грубо заткнул его Крон. Чак понял, что болтнул лишнего и тут же умолк, сделав жест, будто зашивает рот иглой. – Ты, как друг мой, до лет таких дожил, если такие глупости вслух говоришь, мы ведь не одни тут, твою ж мать, – шёпотом продолжил он.

– Да прости меня, Крон, не со зла, просто сорвалось с губ.

– За такие слова мой кулак тебе по морде сорваться может.

– Ну прости меня, что-то ступил немного, – оправдывался Чак, чувствуя себя полным кретином.

– Да ладно, ничего страшного. Сам нагнал тут ореол таинственности, – уже спокойно продолжил повар. – Подкрадываю я понемногу у Ломера и его дружков, чтобы сильно не зажрались, делюсь только с молчаливыми и проверенными, да и с теми, кто может дать мне, чего взамен. Ломер, сука такая, только кажется правильным партийцем, а сам долю имеет с поставщиков провизии. Я лично видел, как он отгружал провиант с грузовиков к себе в машину, а потом увозил куда-то. Они партийцы целый бизнес открыли в прифронтовой зоне. Обворовывают склады и эшелоны, отправляют продукты и средства первой необходимости в тыл где их дружки продают всё втридорога, так как в тылу дефицит всего начался. Эти козлы себе безбедную старость обеспечат, наживаются на войне.

– Крон, брось ты эти разговоры. Теперь ты начал болтать бездумно.

– Я же шёпотом говорю. Я же не дурак. В отличие от тебя. Я к тому, что эти суки не обеднеют от пары грамм с каждой пачки. А сколько захваченного добра идёт в тыл с каждым партийным эшелоном, они трофеи отвозят на склады и после войны жуть как обогатятся.

– Мне это не интересно, Крон. Хрен с ними, пусть обогащаются, мне плевать. Они же не меня обворовывают, а медивов, я вот тоже не брезгую мародёрством. Порой лишний раз в бой идём с парнями дабы побольше сигарет и тряпок отбить у фавийцев. Так, что брось эту болтовню. Мне конфликт с партией ни к чему, я и так, у неё на плохом счёту, как ненадёжный элемент.

Чак сделал несколько глотков кофе и оглядел просторы столовой, дабы никого не оказалось рядом. Ему вовсе не хотелось идти в новый конфликт с могущественной партией. А слухи про партийцев в войсках гуляли постоянно, не очень солдаты любили черномундирников.

– А на фронте-то, что-то намечается, Чак. Никак враг попрёт или мы пойдём в наступление.

– Тебе-то откуда знать? Хотя, что я говорю, вы провара всё знаете и про коррупцию в партии и планы генштаба. С тобой никак сам Маут советуется. Который старший.