Веспасиан. Павший орел Рима

— Я полагаю, нам всем здесь понятно, что предстоит ещё очень многое сделать, чтобы по-настоящему наполнить запасы интендантов. У нас, к примеру, на данный момент достаточно хорошей обуви для всех наших солдат, которые примут участие в высадке в Британии. Но можно ли ручаться за то, что она выдержит месячную военную кампанию в таком сыром климате? Я не могу рисковать потерей пехоты из-за недостатка в обуви, так же как и потерей кавалерии из-за недостатка в лошадях. Я нисколько не сомневаюсь, что ваши интенданты делают всё от них зависящее, чтобы как-то восполнить недостаток резервов, но, как мне представляется, данный вопрос следует рассматривать в связи с будущей кампанией. — Плавтий указал на сидевшего рядом с ним тучного человека в военной форме, которая смотрелась на нём крайне нелепо. — Как вам всем известно, в распоряжение Гнея Сентия Сатурнина будут поступать все покорённые племена. По мере же того, как наша армия будет продвигаться вперёд, он также будет следить за перешедшими на нашу сторону вождями племён. Мне представляется вполне логичным назначить его ответственным за дополнительное обеспечение армии по ходу развёртывания военной кампании, ибо все линии тылового снабжения будут проходить по вверенной ему территории.

Сатурнин улыбнулся улыбкой хищника, почуявшего запах поживы.

— Да, сдаётся мне, что до начала похода я не увижу всех запасных палаток, — прошептал Веспасиан на ухо сидевшему рядом Сабину, пока Плавтий на все лады продолжал расхваливать невероятную честность и управленческие таланты своего заместителя.

Сабин с трудом подавил улыбку.

— Ну а мне придётся расстаться с мечтой о своевременной и полной поставке лопат, посуды и мельниц для зерна.

— Никак не могу понять, каким образом ему удалось втереться в командование после той его глупости с предложением вернуться к республиканскому правлению?

Сабин пожал плечами.

— Ты понимаешь, почему я легат Четырнадцатого?

— ...и таким образом, если мы хотим быть готовы к середине июня, — продолжал Плавтий, — с тем, чтобы иметь возможность воспользоваться плодами полей и огородов Британии, я предлагаю всем вам обратиться со своими предложениями по снабжению к Сентию.

Среди офицеров пробежал шёпот — то ли знак согласия с довольно убедительным планом, то ли проявление смирения перед неизбежным. Плавтий выбрал первое.

— Отлично. Завтра наступают апрельские календы, что означает, что у нас в запасе семьдесят пять дней. Префекты, вы свободны. Легаты, вы пройдёте со мной, чтобы отчитаться перед секретарём императора.

Нарцисс поселился на втором этаже виллы Калигулы. Веспасиана отнюдь не удивили броские украшения и статуи, заполнявшие лестницы и коридоры по дороге к покоям Нарцисса, — напоминания о своеобразном вкусе юного императора в отделке интерьера. Удивило его другое — присутствие охраны из преторианской гвардии у входа в ту часть виллы, где проживал Нарцисс.

— Такое впечатление, что вольноотпущенник Клавдия примеряет на себя пурпурную тогу, — пробормотал он на ухо Сабину, когда центурион заставил ждать у дверей явно оскорблённого Авла Плавтия, а сам пошёл выяснить, соизволит ли бывший раб принять командующего армией.

— Похоже, сатурналии[16] теперь проводятся в течение всего года. Просто нас забыли поставить об этом в известность, — предположил Сабин.

Веспасиан бросил взгляд на двух других легатов: Корвина и недавно прибывшего Гнея Госидия Гету, под начало которого — в знак признательности за его успешный поход в Мавританию в предыдущем году — передали Двадцатый легион. Было видно, что и они раздражены необходимостью покорно ждать у дверей вольноотпущенника, сколь влиятельным бы тот ни был.

— Секретарь императора сейчас тебя примет, генерал, — объявил центурион, открыв дверь.

Плавтий был вне себя.

— Весьма любезно с его стороны, — процедил он сквозь зубы.

Веспасиан заметил в глазах у центуриона понимание и даже сочувствие сарказму Плавтия. Они вошли в роскошную приёмную с высоким потолком, в дальнем конце которой за большим столом сидел Нарцисс. При их появлении он даже не соизволил встать. Увы, размышления Веспасиана о наглости вольноотпущенника были внезапно забыты. Слева от Нарцисса с письменными принадлежностями в руках сидела Ценис.

От неожиданности сердце пропустило удар, и он едва не споткнулся. Ценис едва заметно улыбнулась ему одними глазами.

— Генерал Плавтий, — послышался медоточивый голос Нарцисса, чем мгновенно вернул его к реальности, — а также легаты Корвин, Веспасиан, Сабин и Гета, я рад видеть вас в добром здравии в этом мерзком северном климате. Садитесь, — он сделал знак Ценис. Та взяла стило и начала писать. — У нас официальная встреча, поэтому мой секретарь будет её записывать. Император посылает вам своё приветствие и желает, чтобы я сообщил вам, что моими устами говорит он сам.

— Это невозможно! — взорвался Плавтий, когда Нарцисс закончил говорить.

Увы, слова Плавтия оставили грека равнодушным.

— Отнюдь, генерал, это не только возможно, но и необходимо.