Веспасиан. Павший орел Рима

Да и как с ним поспоришь? В первые дни после совещания у Плавтия дисциплина в лагерях была хуже некуда — солдаты были на грани бунта. На центурионов и опционов всячески давили, требуя, чтобы они удерживали своих людей от открытого неповиновения. Веспасиан был вынужден приговорить двоих солдат к смертной казни, более десятка — к порке кнутом и бесчисленное множество — к палочным ударам. Нарядов на чистку отхожих мест было больше, чем желающих справить нужду. В последние несколько дней, правда, люди немного успокоились, к войскам вновь вернулись дисциплина и чувство солдатского единения. Количество наказаний уменьшилось, возобновились обычные учения; повседневные обязанности исполнялись с привычной тщательностью. Однако, несмотря на возвращение войскам боевого духа, Веспасиан был отнюдь не уверен, что это надолго и что через несколько часов Авл Плавтий сумеет-таки уговорить солдат погрузиться на корабли.

Единственным плюсом этой задержки стала возможность чуть дольше побыть с Ценис. Хотя днём они были заняты каждый своим делом, ночи безраздельно принадлежали их любви, и они с жадностью этим пользовались. Кроме того, Ценис была для Веспасиана источником важных сведений о мыслях и настроении Нарцисса. Очень скоро он понял: в случае неудачи вторжения пострадает не только Плавтий. Нарцисс исполнит своё обещание — практически всем офицерам о продвижении вверх можно будет навсегда забыть.

Тем не менее даже Ценис не знала, насколько шатко положение самого Нарцисса, хотя и догадывалась: в случае неудачи Палл и Каллист не преминут воспользоваться подвернувшейся возможностью избавиться от Клавдиева фаворита. Так же как и Мессалина, если той донесут о подозрениях её брата. У Веспасиана крепло подозрение, что поражение грозит Нарциссу не меньшими неприятностями, чем Плавтию. И вот тогда на свет извлекут орла.

С такими мыслями он наблюдал за тем, как его солдаты маршируют к своему месту на плацу и выстраиваются там в ровные ряды и колонны рядом с двумя когортами преторианской гвардии, застывшей на почётном месте напротив трибуны. Как только они заняли своё место и отсалютовали, Веспасиан встал рядом с Сабином и другими легатами и префектами у помоста, с которого Плавтий должен был обратиться к солдатам с речью. Чтобы её услышали все, по полю расставили множество вестников, которые должны были донести слова генерала до самых дальних рядов.

Как только последнее подразделение заняло своё место, на плацу появился Плавтий. Как проконсула его сопровождали одиннадцать ликторов. На его фоне шедший рядом Нарцисс со своей свитой из двух рабов выглядел жалко. Оставив вольноотпущенника стоять у подножия лестницы, генерал поднялся на помост. Ликторы выстроились перед ним, символизируя власть Рима — власть, которой он здесь в полной мере располагал, власть повелевать и требовать, карать и миловать.

Следуя приказу, прозвучавшему откуда-то из-за спин легионеров в сверкающих на утреннем солнце доспехах, те приветствовали своего генерала, хотя и без обычного воодушевления.

Выждав несколько мгновений и мудро уловив тот момент, когда хор приветствий начал стихать, но ещё не стих до конца, Плавтий вскинул руки, призывая к молчанию.

— Солдаты Рима, я стою сейчас перед вами не только как ваш генерал, но и как ваш брат. Как ваш генерал я руковожу вами, но как ваш брат я готов делить с вами все трудности, которые нам придётся испытать. Как солдат я прекрасно знаю, что трудности — такая же часть нашей жизни, как и победы. Но, какими бы ни были трудности, мы всегда побеждаем. Тем не менее нам нужно отправиться в поход и завоевать победу, чего мы никогда не добьёмся, оставшись здесь, в палатках.

Плавтий сделал паузу, ожидая, пока вестники разнесут его слова по рядам солдат, разделённых штандартами и знамёнами, с четырьмя орлами легионов впереди. Веспасиан внимательно всматривался в лица ближайших к нему легионеров. Насупленные брови и поджатые губы особой надежды не внушали.

— Мне понятны ваши страхи, — продолжал Плавтий, — вы не стремитесь к неизведанному. Но Британия — не неизведанное. Наши армии уже были там почти сто лет назад, и они возвращались, и позже! И, приходя туда, они сражались там не со сказочными чудовищами и злобными духами, но с людьми, которых не так уж трудно победить. Более того, они возвращались с данью и выгодными договорами.

— Мне кажется, он выбрал не ту тему, — прошептал Сабин на ухо Веспасиану во время очередной паузы. — Солдатам наплевать на дань и договоры, им нужны добыча и женщины.

— Он не может им этого обещать. Если мы действительно хотим замирить тамошние племена, нам нужно победить их в бою, заставить их сложить оружие и сделать из них союзников или, по крайней мере, добиться их нейтралитета, чтобы двигаться дальше на запад, не беспокоясь о защите тылов.

Как будто в подтверждение слов Сабина из передних рядов легионеров раздался постепенно нараставший гул голосов. Слова Плавтия о дани и договорах явно не произвели на солдат должного впечатления.

Плавтий, лицо которого сохраняло каменное выражение, продолжил: