Ветер Дивнозёрья

Хотя, конечно, знала, что мама далеко, в городе, не услышит, не придет. Та ведь вообще была не в курсе, что ее глупая дочка потащилась очертя голову в волшебный край. А если бы узнала — ни за что бы не пустила. Помнится, она ведь даже предупреждала… Ай!

Кто-то подхватил ее за загривок и рывком выдернул из воды. В глаза ударило рассветное солнце, на мгновение ослепив. Это что же, она всю ночь в полынье проваландалась? Тайку поставили на землю, а над ее головой прогремел грозный рык матери-волчицы Люты:

— Что же ты творишь, Щастна, щучья мать! Али не помнишь уговора? Моих детей хошь испытывать — испытывай, но, коли не поддались искушению, отпускай. И нечего тут свои плавники распускать!

Из воды высунулась огромная щука — Тайка таких и не видела, один глаз — во! — и заныла:

— Звиняй, матушка Люта, увлеклася я! Уж больно хороша девчоночка.

— Хороша, да не твоя! — рявкнула волчица. — Будешь должна теперь услугу, ясно?

— Я же как лучше хотела… — начала было щука, но, встретившись с грозным взглядом Люты, вздохнула: — Как скажешь, подруженька… Услугу так услугу.

Плеснула по воде хвостом — только ее и видели.

Вокруг Тайки, поскуливая от облегчения, запрыгал Лучик:

— Ух, и напужался я за тебя, сестренка!

Тайка сперва хотела упрекнуть его, мол, чего же не предупредил, но потом вспомнила, что тот закричал — просто поздно, и махнула хвостом:

— Хорошо все, что хорошо кончается.

— Щастна не злая, — зашептал волчок. — Она всем счастья желает. Умеет чужие желания исполнять. Просто понимание о счастье у ней свое. Так-то они с мамкой — старые подружки. Одна прародительница волков, другая — прародительница щук, у них много общего.

— Это, случайно, не щука из сказки «По щучьему веленью»? Та тоже желания исполняла, — хмыкнула Тайка.

Опасность миновала, и хвост теперь хотел вилять помимо ее воли — словно жил своей жизнью. Наверное, у собак тоже так бывает?

— Не знаю… — Лучик глянул на мамку, и та кивнула:

— Если желания исполняла, то наверняка та самая, больше некому.

— Ой, а она, выходит, и мое желание исполнила! — ахнула Тайка. — Я же хотела узнать, как там мои друзья поживают. Ну, те, что из человеческой жизни.

— И как, узнала? — Люта прищурилась.

— Угу. Тяжко им… — Хвост перестал вилять и поджался.

— Никому сейчас не легко, дитя.

Волчица подошла ближе, обдав ее горячим дыханием.

Под лучами рассветного солнца снег казался розовым. Кое-где — с золотистыми искорками. Ух, сколько его за ночь-то понасыпало! Тайке подумалось, похоже на сладкую вату, — и она облизнулась. Ага, вот и голод проснулся. Теперь же можно будет поохотиться на зайца?

Она заглянула в зеленые глаза Люты, но спросить не успела, потому что мать-волчица взяла ее зубами за шкирку и понесла, как щенка, — подальше от полыньи. А когда Тайка снова смогла встать на лапы, тут уже ей пришлось держать ответ.

— Ты обещала сказать на рассвете, что надумаешь. Так кто ты? Где твое место и твое сердце?

— Я — это я. — Тайка выдержала ее строгий взгляд. — Ведьма-хранительница Дивнозёрья. Внучка своей бабушки. Человек, а не волк, как ни жаль это признавать. Мое место — рядом с друзьями в трудный час. Мое сердце — с тем, кого я люблю, пусть даже он не разделяет моих чувств. Я не могу остаться, матушка Люта. Прости меня!

— Не извиняйся, дитя, — улыбнулась волчица. — Ты сделала верный выбор. За это я верну тебе человечий облик, но и волчий оставлю. Ты сможешь превращаться по желанию, когда захочешь. Нужно только удариться оземь и сказать: «По волчьему веленью, по моему хотенью», — и вмиг обернешься.

Тайка, не удержавшись, хихикнула. Нет, они с той щукой точно сговорились!

— А потом как обратно человеком стать?

— Да точно так же. Попробуй.

Тайка со вздохом глянула на строчку следов, которую оставил беляк, расставила пошире лапы и, неловко ткнувшись головой в снег, произнесла:

— По волчьему веленью, по моему хотенью — желаю снова стать человеком!

В этот раз ей совсем не было больно, только в ушах хлопнуло — будто обрубили часть звуков, — да вихрем взметнулись снежинки. Ну конечно, она же не оборотень, чтобы крючиться, как они. Для волчьих, да и не только волчьих, побратимов превращение только в первый раз мучительно…

Руки и ноги с непривычки немного затекли, и Тайка принялась их разминать.

— Это что же, мы больше не увидимся? — вдруг погрустнел Лучик.

— Увидимся, конечно. — Она чмокнула его в нос. — Я же твоя сестренка.

Подумать только! Все ее предки по линии деда проходили такое испытание! Интересно, а кто-нибудь остался жить с волками? Надо будет потом у царя спросить.

— Матушка Люта… — Она вдруг вспомнила, зачем все затевала. — Помнишь, я говорила о просьбе? Не дашь ли ты мне немного своей шерсти? Троим моим друзьям нужны новые нити судьбы.

— Прямо-таки троим? — прищурилась волчица.

Наверное, она много просит, да? И хоть велико было искушение промямлить: «Ну, можно на две ниточки…», Огнеслава как-нибудь обойдется, — Тайка решительно прогнала прочь малодушные мысли:

— Да, троим.