Ветер над пропастью

— Ну, раз мы все обсудили, возвращаемся к Элле, ей говорить ничего не будем. Незачем грузить их нашими проблемами. Я даже не знаю, стоит ли говорить Александру. Он в чудеса не верит, помогать мне не будет, а вот помешать может.

— А я не представляю, как общаться с Вадимом. Ведь он уже изменяет мне, теперь-то я это понимаю…

Послушай, у меня возникла мысль. Раз уж я свободна от моральных обязательств, а ты еще с Садовским не знакома, то я могу отвлечь его на себя, тогда твоя проблема решится без всякого криминала. С Вадимом я разведусь и перееду в Ленинград, свою ласточку отдам в летную школу и сама туда устроюсь инструктором. Как тебе такой вариант?

— Мне Садовский пока ничего плохого не сделал. Решай сама, в крайнем случае, вернемся к первому варианту.

— Значит, так тому и быть, — усмехнулась Ника. — Теперь мы не амазонки, а интриганки какие-то.

Элла встретила их накрытым столом, а через некоторое время пришел из школы Никита. Парню было четырнадцать лет, но он уже твердо решил идти по стопам отца и готовился поступать в мореходное училище. Его младший восьмилетний брат, Анатолий, играл с маленькой Никой.

— Мне в последние дни стали снится такие страшные сны, — сказала вдруг Элла, — словно должно произойти что-то плохое.

— А мне снились тюремные казематы, допросы и всякая другая гадость, — поделилась воспоминаниями Вера.

— Теперь, надеюсь, кошмары кончатся, — добавила Ника.

Женщины беседовали еще некоторое время, затем Сычевы ушли домой, а Ника осталась ночевать у старых друзей, чтоб завтра с утра отправиться на аэродром.

В летную школу она пришла значительно раньше Слепцова и сразу отправилась на поиски начальника, Андрея Петровича. Тот уже сидел в своем кабинете и Нике не обрадовался. Их отношения оставались напряженными и после отъезда Липкиных в Вольск. Чем была вызвана неприязнь, сказать трудно. Возможно частным самолетом, возможно знакомством с начальником районной ЧК Василием Дятловым, или другими причинами, неведомыми Нике, однако она без колебаний и трепета вошла в его кабинет.

— Андрей Петрович, — с порога начала она, — как вы отнесетесь к тому, что я подарю вашей школе свой самолет?

— Во-первых, школа не моя, а государственная, а во-вторых, с чего бы это вдруг? Чего-то сотворили непотребное, или налоги непосильные? А может с Василием Дятловым проблемы?

— Давайте оставим в покое наши «внутренние органы», — равнодушно ответила Ника.

— Ну, извините! Не верю я в безвозмездные благодеяния. Объяснитесь, что вам нужно взамен.

— Вы, как всегда правы, Андрей Петрович! Причина проста и банальна, я развожусь с мужем, переезжаю в Ленинград, отдаю школе свой самолет и хочу получить место штатного летного инструктора.

— Самолеты нам нужны, толковые инструкторы тоже. Ваши личные дела меня не касаются. С жильем помогать не стану, живите, где хотите.

— Значит, договорились? Через неделю ждите.

— Договорились.

Ника шутливо отдала честь и вышла из кабинета. Она успела прогреть двигатель и вырулить на взлетную полосу, пока появился Борис Слепцов. Он забрался в кабину, блаженно улыбаясь, радуясь солнечному осеннему дню, не догадываясь о грядущих неприятностях. Впрочем, о них никто никогда не знает заранее, иначе их бы вовсе не было.

К вечеру уставшая, как всегда после длинного перелета, Ника, приземлившись на аэродроме в Вольске, высадила своего начальника, отогнала самолет в ангар и отправилась домой. Вадим был уже там. Встретил ее как обычно, ужин был разогрет и стоял на столе. Он что-то рассказывал, но Ника слушала в пол-уха, погруженная в свои мысли.

— Ты совсем меня не слушаешь, — наконец сказал он.

— Извини, устала очень. Боковой ветер, да и холодно. Я иду спать, не обижайся…

— Понимаю…

Ничего ты пока не понимаешь, подумала Ника, укладываясь на супружескую кровать, как на смертное ложе. Некогда любимая кровать, ее мечта, стала вдруг противной до омерзения, и она с трудом подавила в себе желание уйти спать на скамью, стоящую у дальней стены. Вадим явно чувствовал неладное, вышел на улицу курить, потом осторожно вошел и лег рядом, не делая никаких поползновений. Нику, притворившуюся спящей, это злило и радовало одновременно. Впрочем, она действительно устала, целый день таская тяжелый штурвал, и уснула быстро. Ночью ей снова приснился молодой офицер, у которого вместо кисти правой руги был протез, они ехали по таежной тропе, сквозь моросящий дождь. Проснувшись, Ника вспомнила сон и поняла, что это действительно было в будущем. Странно говорить о будущем — было. Но когда они с Верой побывали в убежище, вся их жизнь стала странной и сейчас они проживали то, что было прожито когда-то.