Читаем Ветер с океана полностью

— Одно прошу — не дразни дурака! Кузьма резко повернулся к матери.

— И дурак еще?

— Нет, умный! — Гавриловна, мигом стала на сторону невестки. — Так себя держишь, что не нарадоваться! Глаза бы мои на тебя, беспутного, не глядели.

Побледневший Кузьма подошел к столу, решительно вынул оттуда деньги. Мать хотела было помешать ему, но он отстранил ее.

— Не беспокойся, мама, получишь свои деньги. Чистенькие подберу, а эти вам не годятся. — Он подал одну пачку Степану. — Твои двести двадцать, Степа. Держи свою сотнягу, Миша.

А эти пятьдесят, — он засунул их во внутренний карман, — сегодня же возвращу Сеньке. Слушайте теперь всю правду. Хотелось вчера по-хорошему повеселиться с женой, а ты, Лина, пошла на вечернее дежурство. Думал, раз так, посижу в ресторане, в один час с тобой вернусь домой. Нет, дурь в голову зашла, черт его знает, чего поддался на упрашивания, хоть бы уважаемый человек приглашал, так нет же, бывший матрос, из своих в доску в шайке-лейке. И где гулял? Среди незнакомых. Компания — гордиться нечем. И деньги пропали все, а как — не знаю. Может, в такси оборонил или на улице, может, кто из гостей позаимствовал. Вот так было дело. Можете теперь меня вешать.

Пока Кузьма рассказывал, что произошло, в комнату вошел Куржак и, став за спиной сына, молча слушал. Гавриловна со слезами запричитала:

— Бесстыжий ты, бесстыжий! С ворами панибратствовал! — Она, вдруг закричала на мужа: — Слышал, что наделал твой сын?

Куржак сдержанно ответил:

— Он и твой сын тоже.

Кузьма с вызовом спросил Алевтину:

— Что моя жена скажет, интересуюсь? Она проговорила, задыхаясь:

— Эх, ты! Похождения расписывал! Низкого ниже надо быть…

Наступила тягостная пауза. Кузьма заговорил, с каждым словом распаляясь:

— Тебя понял, Лина. Значит, низкого ниже? Больше ничего не добавишь? Ладно! Теперь мое слово. Что деньги? Плевал я на деньги! Любой друг меня выручит, вон Степан с Мишкой — все, что имели, сразу вытряхнули из карманов. А почему? Уважают! На почетное место посадят, — только приходи! А ты меня при посторонних честишь! Меня, потомственного рыбака, героя океанского промысла! — Он уже не говорил, а кричал: — Да понимаешь ты своим куриным мозгом, что нет такого наградного приказа по флоту, где я, вперед своего алфавита, первым матросом не иду! Соломатин разве не меня раньше всей команды называет? Березов, Николай Николаевич, в докладе, — гордость, говорит, трудового рыбацкого коллектива — и разве не с меня пошел крыть по списку? Как же так — для всех я герой, а для тебя — недостойный?

Алевтина была вне себя.

— Распутник ты! По скверным бабам шлялся. Не лицо, а личина твое трудовое старание!

Кузьма, задыхаясь от обиды, пригрозил:

— Алевтина, я пока по-хорошему, а если негодяй, так могу и по-негодному!..

Гавриловна закричала на сына:

— Не грози! Промотал за одну ночь, что за четыре месяца наработал! Взамен извинения еще жену обругал! Большое геройство! На коленях ты должен сейчас прощение вымаливать!

— Не вижу стоящих, чтобы перед ними на коленках!.. — яростно крикнул Кузьма.

Степан, до той минуты старавшийся держаться в стороне, выступил вперед.

— Кузя, с родными разговариваешь! Разве можно так на жену?

Кузьма в бешенстве чуть не бросился на Степана.

— А по какому праву ты вообще нас слушаешь? Я тебя в гости сегодня не звал! С чего ты с утра заявился? Доносить на меня? Слушки пускать?

Гавриловна, заплакав, все повторяла: — Глаза бы мои на тебя не глядели! Куржак сурово оборвал ее плач:

— Хватит бабьего крика! Убирайтесь к себе. Надо с сынком поговорить по-мужски.

Гавриловна взяла под руку Лину и, уходя с ней, бросила сыну:

— Ни видеть, ни слышать тебя не хочу! Он крикнул ей вслед:

— Это тоже запомним.

Куржак обратился к Степану и Мише:

— Ребята, вы народ хороший, всегда вам рады… А сейчас не обижайтесь, надо нам с Кузьмой без свидетелей…

Степан с Мишей поспешно вышли. Миша проводил боцмана до калитки. Там Степан задержал Мишу.

— Слушай, Михаил, ты их сосед, ты узнаешь, как кончилось дома у Кузьмы. Я при случае забегу, ты мне расскажешь.

Миша с удивлением спросил:

— Разве сам Кузьма тебе не расскажет? Такие вроде приятели, водой не разольешь.

— Приятели, конечно, — подтвердил Степан, — секретов один от другого не держим. А как с Алевтиной повернется, не признается. — Он поспешно добавил: — Ты не думай плохого, я все по-честному. Не стоит Кузьма Алевтины, я ему не раз в этом смысле высказывался… Обижает он Лину, недооценивает. Грозил ей — могу с тобой по-негодному!.. До чего дойти! Душа горит слушать! Ты Лину не знаешь, ты новенький, а я, слава богу, еще когда она школу кончала, познакомился. Он ее пальца не стоит, ноги ее целовать ему!.. Так договорились?

— Может, что и узнаю, а специально выспрашивать не буду, — без охоты пообещал Миша.

В это время Кузьма сидел на диване, опустив голову, отец стоял перед ним. Куржак хмуро начал:

— Матери сказал — каждое слово запоминать буду. Что еще кроме ее слов, запоминать собираешься?

— Говори, может, что и запомню, — раздраженно ответил Кузьма.

Куржак с суровым укором глядел на него.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза