Ветер уносит мертвые листья

В руке Изи блеснул отцовский топорик, который он возил в багажнике, наверное, еще до рождения девочек. Оружие преобразило Изи. Она двинулась к оленю мягким охотничьим шагом Чингачгука. Что же ты делаешь? Нюкта испугалась, что животное вскочит и покалечит Изи, но почему-то не дернулась с места, а продолжала наблюдать. Слишком маленький топор повис в воздухе и с хеканьем вонзился в плоть. Изи выругалась как взрослая. Попыталась выдрать отцовский инструмент, но быстро сдалась, потеряла интерес к своей гуманной миссии.

– Ладно, пускай остается, – добродушно сказала Изи, усаживаясь в машину и вытирая капли крови с рукава. – Се ля ви, как сказала бы маман.

Дальше ехали молча. Нюкта прокручивала в голове все, что произошло за день, и мечтала только об одном – поскорее добраться до Мары. Изи хотела спать, но сопротивлялась, протирая глаза и меняя позу в кресле. Когда за окном поплыли белесые прямоугольники пятиэтажек, Изи сдалась и задремала. «Лексус» бродил по дворам: обдавал дальним светом закупоренные киоски, хоккейные коробки, скамейки у детских площадок, на которых кучковались взрослые. Нюкта притормозила у жилого дома, на первом этаже которого, если верить розовому неону, располагалась гостиница «Красавица и чудовище». Под козырьком в профиль, кого-то высматривая, стояла грушевидная, сильно беременная женщина и гладила живот. Нюкта вышла из машины и закуталась в пальто, как в одеяло. Когда она взбежала на крыльцо ночлежки, груша развернулась, сощурилась и внезапно отшатнулась в тень.

– Мест нет, – сказала она хриплым испуганным голосом. – Ни комнаты, ни койки.

Нюкта кивнула. Вероятно, перед ней была администраторша этой убогой гостиницы и смотрела она из полумрака почему-то на пальто. Наверное, обладательница винтажной одежды показалась ей неплатежеспособной. Вывеска два раза моргнула и загорелась зеленым. В этих болотных отсветах администраторша показалась похожей на большую опухшую жабу. И все-таки в ее чертах, в том, как женщина элегантно запахнула на себе пуховик с мужского плеча, просквозило что-то смутно знакомое. На минуту захотелось вернуться домой.

Под квартирой Угаренко работала круглосуточная аптека. Ее зеленый крест заливал спальню Нюкты изумрудным электричеством, все в этом свете становилось более приятным, чем на самом деле. Кроме папеньки. Подсвеченный зеленым, он был с лица как мертвец. Когда он любил Нюкту, казалось, этот упырь заражает ее смертью, будто венерической болезнью.

– Подрез опять Натали воспитывает, – сказала администраторша гостиницы и кивнула в сторону корта.

Нюкта проследила за ее взглядом. Большая светлая куртка пихает и подбрасывает маленький пуховичок. В тусклом желтоватом свете фонаря казалось, что это ветер играет с двумя пакетами. Лишь когда глаза чуть привыкли, Нюкта разглядела мужчину, пинком свалившего женщину.

– Так надо полицию вызвать, – сказала Нюкта.

– Да, а смысл? Натали напишет заявление, завтра заберет, а этот козел ее еще неделю будет расчехлять. Проходили, знаем.

Нюкта быстро глянула на спящую в «лексусе» Изи и зашагала в сторону корта. Там неподалеку маячили еще фигуры, они лениво пытались оттащить здоровяка, но тот все набрасывался и набрасывался на пуховичок. Потом, кажется, устал.

– А что ты бабку свою не бьешь? – спросила женщина пискляво, приподнимаясь на локте. – Меня лупцуешь, а ее пальцем не трогаешь? Дементную свою!

– Ни слова про бабку, тварь, – прохрипел здоровяк. – Еще раз выступишь, я с тобой как мячом в футбол сыграю. Прилипла ко мне и еще права качает.

Сюрреалистичная версия сказки про красавицу и чудовище. Здоровяк сплюнул и ушел в темноту. За ним потянулись остальные. Нюкта осторожно приблизилась к пуховичку. Женщина продолжала лежать на земле и дышала тяжело. Маленькие ноздри ее были окровавлены, как у сбитого оленя.

– Что здесь происходит? – послышался из-за спины голос Изи. – Эй, ты как?

Изи быстро обогнула Нюкту и села на корточки перед пуховичком.

– Это кто с тобой сделал?

– Костя, – слабо прохрипела женщина.

– А тебя как зовут?

– Наташа.

– Наташа, ты знаешь этого Костю? Я вызову полицию.

– Не надо никого вызывать, – всхлипнула бедняга.

Нюкта положила ладонь на плечо Наташи и принялась внимательно осматривать незнакомку, как это делала с сестрой после отцовских побоев. Словно невооруженным глазом можно было отсканировать, не треснуло ли ребро, не задет ли жизненно важный орган.

– Наташа, давайте мы вас домой отвезем, где вы живете? – спросила Нюкта, не придя ни к какому заключению. – Вы можете идти?

Пуховичок медленно свернулась на земле сначала в позу эмбриона, затем приподнялась и, вцепившись в руку Изи, неуверенно встала. Они были одного роста. В тусклом свете фонаря как будто и одного возраста. Теперь Нюкта могла рассмотреть девушку. Круглое, курносое, большеглазое, большегубое лицо выглядело пластиковым.

– Я тут живу. – Наташа кивнула в сторону пятиэтажки.

– Мы тебя проводим, – по-приятельски, как умеют подростки, заявила Изи.