Ветер уносит мертвые листья

Изи с Наташей хромали чуть впереди. Сестра время от времени наклонялась к капюшону и что-то рассказывала, заставляя Нюкту нервничать. Как бы не сболтнула лишнего! Втроем они преодолели аллейку подпиленных тополей, прошли мимо горки и качелей, обогнули корт и замерли перед подъездом. Вывеска теперь светила синим.

– Останьтесь у меня, – слабым голосом пригласила Наташа.

Изи вопросительно посмотрела на Нюкту. Так вот что сестра нашептывала в капюшон. Нюкта нахмурила брови, будто спрашивала Изи, не рассказала ли та чего. Сестра закатила глаза, мол, конечно нет.

– Если только мы вам не помешаем, – неуверенно сказала Нюкта.

– Не помешаете. Я одна живу.

Наташа набрала код на домофоне, Изи потянула на себя пронзительно запищавшую тяжелую дверь. На пятый этаж поднимались медленно. Наташа держалась то за один бок, то за другой. Постоянно останавливалась и прислушивалась к шуму на улице. В этот момент в ее миловидном личике было что-то от овцы.

На лестничной площадке пятого этажа Наташа пошоркала ботинками о коврик перед старенькой дверью, заслонила собой замки и загремела ключами. Нюкта заметила на связке мохнатый, будто детский брелок. Дверь посопротивлялась и наконец сдалась.

Хозяйка вошла первой, включила яркий холодный свет, как в кабинете врача. Он исходил из квадратной плоской люстры, похожей на окно к соседям сверху. Аккурат напротив входа в квартиру высоко на стене висел выбеленный череп лося с огромными, под потолок, рогами. Узкий коридор распирал самодельный турник. Вообще создавалось впечатление, что в квартире хозяйничает кто-то высокий. Стены в мебельных проемах обиты поролоном до самого потолка. Углы коридора, шкафа и тумбы защищены пухлой резиной. Нюкта видела такие хитрости в домах, где росли маленькие дети.

– А это для чего? – Изи тыкала пальцем в резиновый угол.

Наташа тяжело вздохнула, и Нюкта поняла, что в этой квартире единственный ребенок – сама хозяйка.

– У Кости бабушка, когда совсем плохая стала, перебралась к нему. Вернее, он ее забрал к себе, а чтобы ей было комфортно доживать, он и поручни, где надо, прикрутил, и стены мягким обшил, чтобы не покалечилась старушка, если начнет о стены биться. А мне уже ремонт по остаточному принципу сделал. Что осталось из стройматериалов, то и приклеил.

– Так ты же вроде не бьешься об стены, – хмыкнула Изи.

– Сама не бьюсь, но, когда он меня поколачивает, – Наташа опустила взгляд, будто вспоминала на уроке зазубренный параграф, – чтобы сильно не поранилась.

– Заботливый, – ехидно сказала Нюкта и, тут же пожалев о своей бестактности, примирительно сменила тему. – Я сниму пальто?

Наташа кивнула на высоченный шкаф-купе, а сама сбросила курточку на пол и прошла в ванную, заперлась на щеколду. Нюкта плавно сдвинула дверь и выпустила на свободу целое облако моли. Шкафом хозяйка, видимо, не пользовалась, внизу еще стояли какие-то пакеты, сумки из мешковины, но на вешалках было пусто. Нюкта повесила на крючки свое пальто и куртку Изи. Замешкалась. Мамино пальто, конечно, старое, но в отличном состоянии и в определенных ситуациях может сойти за винтаж. Не хотелось отдавать его прожорливым насекомым. Нюкта привстала на цыпочки и уперлась взглядом в серый ком тряпья. Он посверкивал тонким серебром. Нюкта потянула тряпку на себя, подхватила что-то тяжелое и выпустила с антресолей еще один рой зеркалистых точек.

– Смотри, что тут у тебя, – взрослым тоном сказала Нюкта уже переодетой в домашнее Наташе. – Моль все пожрала.

Наташа безразлично посмотрела на серую тряпку, которая когда-то была шарфом, и пожала плечами. Нюкта по-хозяйски, это она умела, распеленала ком. Блеснуло бурое стекло.

– Хм, это, наверное, твоего мужчины? – спросила Нюкта и поймала себя на мысли, что рядом с Наташей она вдруг становится властной, как отец.

– Не, это моя! – взбодрившимся голосом ответила Наташа. – Костя спрятал просто.

Наташа преобразилась, словно Нюкта нашла семейную реликвию или что-то еще, чем можно гордиться. Неожиданно стала казаться старше. Изи тоже заметила эту перемену и теперь держалась чуть в стороне, уступив приятельницу Нюкте.

– Хочешь глоточек? – предложила Нюкта, смахнув труху с бутылки. – Придешь в себя.

Девушки засели на кухне, больше похожей на кладовку. На грубых деревянных полках высились штабеля тушенки и каких-то рыбных консервов. В углу возле холодильника прислонились к стене не то два, не то три пустых рюкзака. На столешнице кафельная плитка треснула в нескольких местах. Нюкта решила, что это Костя буянил. Маленький телевизор накрыт кружевной салфеткой. На стене кривовато висит гобеленовая картина с рыжим оленем в прыжке, как с предупреждающего знака. Над газовой плитой пыльная связка красного перца, словно подсохшие кишки. Какой странный сегодня день, подумала Нюкта.

– Ну, за знакомство! – весело сказала Наташа и часто заморгала, как бы поторапливая гостью тоже взять в руку граненый стакан.