Ветер уносит мертвые листья

А что, если Изи прямо сейчас сбежала? Разозлилась, что Нюкта не дала ей повторить подвиг сестер Хачатурян. Пакет с фастфудом оттягивал руки, Нюкта поставила его на пластиковый стол и посмотрела на свои пальцы. Один, два, три, четыре, пять… Сняла пластырь с безымянного. Шесть. Шесть одинаковых полукруглых шрамов.

– Селфхарм? – с усмешкой спросила Изи, вынырнувшая из-за стойки с чипсами.

– Если бы! – облегченно сказала Нюкта и прилепила пластырь обратно. – Ты чего так долго, я уже хотела тебя искать.

– Звонить в полицию? – хихикнула Изи и тут же примирительно приобняла сестру, хватая со столика пакеты с едой.

– Так, где ты была так долго?

– В туалете. – Изи закатила глаза. – Тебе в подробностях рассказать, что я там делала?

– Не надо, – со смешком сказала Нюкта. – Не хочу портить аппетит.

Из крафтового нутра шел жар. Отец никогда не разрешал девчонкам есть в салоне автомобиля. Может быть, поэтому они, не сговариваясь, уселись спереди и сразу же взялись распаковывать бургеры. Жир с котлет капал на салфетки, бумажные пакеты, одежду, кожу сиденья. Бургеры тряслись и разваливались. Изи стучала зубами, подлавливала то языком, то пальцем капли соуса и причмокивала. Нюкта ела аккуратно и беззвучно, в глубине души пугаясь Изиного сходства с отцом.

Она помнила, как было в детстве. Отец, тогда здоровый, румяный, любил вкусно поесть. Он брал с тарелки куриное крылышко и смачно обсасывал красным ртом. Глаза его лучились удовольствием. На отцовских пальцах оставался красивый ярко-желтый жир. И мать косилась на него с таким неодобрением, что отец не знал, куда себя девать. В момент, когда мать отворачивалась к плите, он поспешно вытирал пальцы о старые тренировочные штаны. Вид у него сразу делался виноватый. И Нюкта ему очень сочувствовала.

Мать пыталась его воспитывать. Ставила перед ним тарелку со шницелем, в правую руку давала нож, а в левую вилку. Отец старательно, как школьник, резал жесткое мясо на мелкие кусочки, скрежеща лезвием по фарфору. Вилкой двигал неловко, никак не мог подцепить еду. Склонялся над тарелкой, будто неумелый вышивальщик над пяльцами. В результате нарезанное мясо падало на скатерть, оставляя сальные пятна. Мать сдвигала брови, трепетала ноздрями. Ее безмолвный гнев действовал так, что отец сбегал из-за стола голодным. Нюкта в такие моменты старалась поскорее расправиться с едой и тоже улизнуть к себе. С ножом и вилкой она управлялась легко и хотела показать папе, когда мамы не будет рядом, но откуда-то понимала, что ему это будет обидно.

Когда после ужина Нюкта приходила побыть с отцом, она старалась не дышать на него, чтобы запахом котлет или супа не тревожить его урчащий живот. А потом у них появился секрет.

Однажды Нюкта не могла уснуть. Слюнявила палец и повторяла движения, которыми мать наносила на лицо косметику. Мокрым пальцем на одно веко, словно рисуешь рыбку, потом такую же на втором. Снова лизнуть языком, и теперь ресницы, но не сильно, иначе придется иголкой прочищать их от комочков заплеванной туши. Вдруг на кухне что-то тихо клацнуло. Нюкта вытерла глаза кулаком и побежала проверять.

У холодильника в белой майке и широких полосатых трусах стоял отец. В одной руке он держал миску с остатками жареной картошки, второй запихивал в рот похожий на пластик соленый огурец. Хрумкал и капал рассолом на майку и на пол. Увидев дочь, спешно глотнул и виновато улыбнулся.

Нюкта встала в дверном проеме и сказала очень серьезно, как взрослая: «Ты кушай, пап, а я посторожу, вдруг мама проснется». С тех пор они не раз встречались у холодильника, а иногда Нюкта только расклевывала свою порцию за ужином, чтобы ночью выудить ее из холодильника и составить компанию отцу. Это веселое обжорство было, пожалуй, лучшим воспоминанием тех времен, когда мать еще не укатила в Париж.

Нюкта смотрела на младшую сестру и жалела, что все так вышло. Но может быть, план и сработает.

Погода портилась. Осенний ветер налетал на переполненные урны, разносил мусор по заправке. На лобовом стекле расплывались крупные капли дождя. Нюкта вытерла руки салфеткой, завела мотор, тронула «лексус» с парковки. Изи скомкала пакеты от фастфуда и, когда Нюкта притормозила, чтобы вписаться в полосу, высунулась из окна и баскетбольным броском отправила бумагу в пожарный ящик с песком.

На трассе мигом потемнело. Асфальт стелился лакрицей. Машин становилось все меньше. Краем глаза Нюкта следила за Изи, гадая, что происходит в голове сестры. Та разулась, закинула ноги на торпеду и от скуки строила рожи.

Через час «лексус» сделал плавную петлю и съехал с трассы. На указателе мелькнуло забавное название поселения, которое Нюкта тут же забыла. Изи прильнула к окну, за которым ничего не было видно.

– А где это мы? – спросила она. – Нам что теперь, бумажная карта понадобится? В телефоне бы посмотрели, и сразу все как на ладони, что за город, есть ли тут хотя бы «Бургер Кинг» и все такое.

– Попробуем здесь заночевать.

– Думаешь, тут есть гостиницы?

– Какие-нибудь ночлежки есть наверняка посуточные.