Ветры судьбы

– Люблю я эту музыку, – сказал он, когда пробка с характерным звуком вырвалась из бутылки, – надеюсь вам, моя принцесса, не помешает грамм пятьдесят для выздоровления.

– Как и моему принцу, для увеличения мужской силы, – отпарировала она с театральной улыбкой.

– Ну! За здоровье твое, любовь моя.

Осушив бокалы и закусив шоколадом, они дружно принялись за еду.

– А что, правда, заметно? – спросил Яков.

– Что заметно?

– Ну, на счет этой, как её… силы.

– Ага, поймался? Ну, не знаю, не знаю, где ты ее тратишь. Мысли наводят меня на смутные подозрения, – знала она, как задеть мужа за живое. И тут же, смягчив ситуацию: – Ладно, ладно, просто ты, как Бонапарт, ласкам не уделяешь должного внимания.

– Слушаюсь, ваше величество и сегодня постараюсь исправить этот недостаток.

Окончив ужин, Яков принялся за мытье посуды, он всегда помогал ей в этом. Татьяна, приняв вечерний туалет, проследовала в спальню, где, улегшись в просторной кровати, она принялась воображать сцены любви в своем сознании, не понимая, почему в мечтах всегда краше, чем наяву. Яков, недолго думая над посудой, посетил ванну и вскоре присоединился к ней.

Когда после продолжительных поцелуев Татьяна почувствовала, что уже более не сможет удерживать себя, она сначала немного раздвинула ноги, что послужило сигналом для Якова перейти в наступление, а потом все шире и шире, и, как бы обнявши ногами талию партнера, она уперлась пятками в ягодицы, как бы подталкивая.

«Только не это. Только не сейчас», – подумала она, когда Яков развернул её, и подушка, лежавшая под головой, теперь уже мешала ее дыханию. Приступ кашля уже подкатывался у нее в груди. «Погоди», – хотела она сказать разбушевавшемуся мужу, но смогла лишь только хрипеть, продолжая получать усиленные толчки сзади. Заложило уши, и она перестала понимать, что вообще происходит, ей просто очень хотелось дышать.

Настало затишье и в момент, когда обессиленный Яков повалился рядом, Татьяна принялась жадно хватать воздух и при этом сильно кашлять, теперь уже преднамеренно прижав губы к подушке, чтобы не вырвать.

– Сейчас, сейчас принесу лекарства, – слышала она, продолжая надрываться. С каждым разом чувствуя, как подушка все более и более покрывается кровью.

После принятия микстуры ей полегчало, но сознание по-прежнему будоражили кошмары.

– Нет, так больше нельзя, – первым начал Яков, – если в этом виноват климат, необходимо его сменить, а значит переехать в другую местность, хотя бы в Москву, там намного суше, или, на худой конец, на Украину. Думаю, твои Винныки не будут против, если мы погостим у них месяц-другой, за одно и проверим, а вдруг тебе будет лучше или будет совсем хорошо, – продолжал бормотать возбужденный Яков.

– Да. Да. Надо попробовать. В конце концов, я обещала к ним завести гостинцев из Питера, – прерывисто отвечала она. – Ты прав, нужно попробовать… Нужно.

– Ну все, теперь успокойся, родная. Я с тобой. Твой принц с тобой, моя принцесса. Давай, милая, ложись и отдыхай. Утро вечера мудренее. Дурного в голову не бери. Сейчас все болеют, вон и царевичу стало плохо.

– Слышала я, что он получил сильный ушиб на царской яхте «Штандарт» и врачи не могут остановить кровь, – продолжала всхлипывать Татьяна.

– Снова теперь появилась возможность шарлатану Распутину усилить свое влияние на царя.

– Ох, Яша, откуда ты у меня такой умный. Прошу тебя, милый, не лезь ты в марксисты, пожалуйста, ведь мы не люмпен. Прошу тебя.

– Ладно, ладно. Спи, родимая.

Прижавшись к его груди, она почувствовала, как сон стал преодолевать ее уставшее сознание.

* * *

Вагон слегка качнулся и за окном, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, набирая скорость, поплыли лица провожающих. Они продолжали махать руками и что-то кричать вслед уходящему поезду. Вот промелькнул духовой оркестр, и от затухающего марша доносились лишь звон тарелок и глухие удары барабана. Они также вскоре утихли и сменились стуком вагонных колес и скрежетом рессор.

После скромного стука дверь купе приоткрылась и расплывшееся в щедрой улыбке лицо проводника в наглаженной униформе на мгновение застыло в дверном проеме.

– Не желают ли господа чаю, – когда усы проводника шевелились, произнося привычную фразу, черно-угольные глаза шустро бегали, осматривая пассажиров.

– Если индийский в наличии имеется, будем весьма рады испробовать, – поспешил упредить Татьяну Яков.

– К великому сожалению, наш южный экспресс начали снабжать по второй категории и, взамен заморских, мы имеем наш российский, прямо из Тифлиса, – черно-угольные глаза замерли в ожидании ответа.

– Тогда нам пару стаканчиков крутого кипятка. Чай и сахар у нас имеется свой.

Когда дверной проем освободился, Татьяна принялась искать в сумке приготовленные бутерброды с маслом и пакетики с сахаром и чаем.

– Сегодня обойдемся бутербродами с чаем. А завтра…

– Завтра обязательно посетим вагон-ресторан, – Яков знал, что он торопит события, но все же не мог противостоять привычке пытаться угадать супругу.