Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Чем вызвана эта «стилистическая тонкость» – позднейшей забывчивостью Жоржа, обусловленной полувековым его гражданским состоянием после демобилизации, или наоборот – слово является точной деталью яркого события в жизни более чем шестидесятилетней давности?

Думается, что никакой ошибки здесь нет – фактически Жорж служил в армии именно в качестве вольнонаёмного. Ведь даже военный билет – основной документ военнослужащего – был оформлен только 6 июля 1949 года при его увольнении из ГРУ. (Выяснение того, что случилось с его первым военным билетом 1935 года, предъявленным при поступлении в аспирантуру в 1939 году, остаётся одной из задач архивных поисков для будущих историков.)

Также обратим внимание на оборот «как потом оказалось». Так сколько же бесед состоялось с Жоржем, прежде чем он понял, с кем действительно имеет дело? Вряд ли одна. И вот, при учете этого, становится понятной возможность появления возражений у его жены, с которой он наверняка обсуждал если и не конкретное содержание, то общее направление своих собеседований.

Студент Жорж Коваль и РККА

Во всех «канонических» вариантах описания вербовки речь идет о знакомстве представителей ГРУ с Жоржем в военкомате. В варианте вербовки «по Ковалю» место его встречи с вербовщиками не указано. Для дальнейшего же крайне важно – где проходили его «беседы»?

Обратимся к реалиям 1939 г. и рассмотрим достоверность утверждения о том, что таким местом был именно военкомат. Для этого попробуем разобраться с вопросом о том, когда именно Жорж стал призывником?

Призыв в армию в 1939 году был осенним. Так что, если принять эту версию, встреча «представителя военной разведки» с призывником Жоржем и начало его вербовки не могли состояться ранее сентября – октября.

Для дальнейшего важно прояснить, как менялось положение Жоржа по отношению к воинской службе в политически бурном 1939 году, поскольку обстоятельства вербовки весной и осенью этого года и, соответственно, реакция Жоржа на делаемые ему предложения, должна была быть весьма различной. И знание об этих различиях помогает понять некоторые мотивы реального поведения Жоржа.

Вообще, вопрос о прохождении военной службы важен для каждого молодого человека. Тем более, он был важен для Жоржа, заканчивавшего институт и имевшего молодую жену. Жизненная перспектива была для него ясной – поступление в аспирантуру, защита диссертации и научная работа в Москве. Но как эта перспектива сочеталась с военной обязанностью?

Приехав в СССР, Жорж, вероятно, знал, что, в соответствии с «Законом об обязательной военной службе» № 42/253б от 13 августа 1930 года, он имеет право на отсрочку от призыва в армию на многие годы вперед. Пусть он и не читал самого закона, но об этом наверняка рассказали ему товарищи его возраста, так же как и он, коловшие дранку в колхозе «Икор». Правда, только в случае, если бы он оставался в колхозе. Статья 116 закона гласила:

Отсрочки призыва на действительную военную службу предоставляются:

а) учащимся, не проходящим высшей вневойсковой подготовки;

б) научным работникам;

в) учителям школ в сельских местностях;

г) переселенцам и расселенцам;

д) сельско-хозяйственным реэмигрантам и иммигрантам;

е) квалифицированным специалистам в колхозах, совхозах и на машинно-тракторных станциях.[729]

С момента приезда в 1932 году и до 1939 года Жорж, если бы он оставался драноколом или механиком в «Икоре», был защищён от призыва пунктом д).

А что менялось при его поступлении в институт? Статья 160 Закона гласит:

«Трудящиеся, обучающиеся в высших учебных заведениях и техникумах, проходят высшую вневойсковую подготовку. Эта подготовка является действительной военной службой и заменяет для них срочную службу в кадрах».[730]

Знал ли об этом Жорж, когда поступал в МХТИ и заполнял опросный лист? Обратимся к подлиннику этого документа, заполненного им собственноручно:

05.25. Фрагмент «Опросного листа» Жоржа Коваля, заполненного 31 июля 1934 года[731]

В графе «Отношение к воинской повинности» Жорж поставил четыре черточки прочерка. И эти чёрточки, поставленные фиолетовыми чернилами, можно трактовать просто как «прикол абитуриента», выражающий его озорную мысль: «Я этого не понял!». Отметим, что «еврейский колхозник Коваль» поступал в МХТИ как абитуриент с «национальных окраин», весьма слабо зная русский язык.