Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

«Когда впервые встал вопрос о назначении министерского статс-секретаря, в кабинет к Герингу прибыл начальник тайной полиции Рудольф Дильс с досье Мильха. Тайная полиция собирала информацию по всем чиновникам, промышленникам и финансистам. Из досье следовало: мать – арийка, отец – еврей. Следовательно в глазах нацистов Мильх – мишлинге <«полукровка», Ю. Л.> Согласно расовым принципам нацистской партии, Мильх не только не мог быть секретарём у Геринга, он более не должен был руководить национальной авиакомпанией. Но всё было не так однозначно, если в этом был заинтересован сам Геринг, который заявил: «Я сам буду решать, кто здесь еврей, а кто нет». Стараниями Геринга «расовая неполноценность» Мильха была кое-как прикрыта. В Берлин была вызвана мать Мильха, которую уговорили ради сына оговорить себя и опозорить мужа – у нотариуса было оформлено заявление, что во время своего замужества она имела тайную связь с арийцем – бароном Германом фон Биром. Геринг по этому поводу шутил: «Раз уж мы собираемся отнять у него настоящего отца, то пусть хотя бы взамен получит аристократа». Настоящее свидетельство о рождении было изъято и вместо него подложено новое с указанием фон Бира в качестве отца».[175]

Но Ганс Коваль не был в «ближнем кругу» нацистских бонз и не мог рассчитывать на подобные поблажки…

Я совершенно не уверен, что у Ганса Коваля был законно полученный Ahnenpass ("паспорт предков"), в котором

«была указана вся родословная до 1750 года. Этот документ был необходим, чтобы пользоваться всеми правами гражданина рейха».[176]

А кем были, и где жили его родители, а, тем более, дедушки, прадедушки и прапрабабушки с 1750 до 1935 года – вопросы явно сложные и спорные. С точки зрения немецких чиновников вполне обоснованно можно было предположить, что Ганс – потомок кого-то из белорусских или украинских Ковалей, эмигрировавших из царской России во времена «смуты» 1905–1907 годов. Вероятно, Ганс это отрицал. А «спорные вопросы передавались на рассмотрение экспертов имперского министерства внутренних дел.

В составе четвертого отдела (народное здоровье) министерства внутренних дел образовали подотдел "Расовые вопросы"».[177] И в «Райхминистериум дес Инан», в подотделе «С» его 4 отдела, должны были официально разобраться с этими вопросами. И вряд ли в пользу «чистоты расы Ганса». А потому, при такой фамилии, Ганс мог рассчитывать на «снисхождение» к себе со стороны фашистского государства только при условии, что он проявит «особые заслуги» во время войны.[178]

Это значит, что комендант жандармерии на оккупированной территории должен был проявить особое рвение в исполнении Нюрнбергских расовых законов 1935 года по отношению к местному населению. Чтобы выжить самому, он должен был стать моральной нелюдью[179] и палачом.

В российских источниках сведений о родословной Ганса Коваля (и вообще каких-либо упоминаний о нём, за исключением материалов ГА РФ) не обнаружилось, и я попросил попытаться выяснить что-то о судьбе этого человека в немецкоязычном интернете российского философа Аркадия Костерина, живущего в Нюрнберге.

Поиски, однако, к моему облегчению, не принесли никакой новой информации. А. Костерин написал мне, что искал

«по ключевым словам: Iohann (Hans) Koval (Kowal) SS Weissrusland (Poland) Telechani. Ничего подходящего не обнаружил».[180]

Я всё-таки настаивал на продолжении поисков. Аркадий их продолжил: