Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

«Сколько жить буду, не забуду это объявление – «Евреям и собакам вход воспрещен». Мне всего двадцать было, и я поехал в Маргейт к одной девчонке: сам черт мне не брат, горд собой как не знаю что, в молодости все мы такие, и вот вхожу я в гостиницу – и на тебе, прямо над конторкой регистратора вижу это объявление»

.[365]

Мне кажется, что для семьи Ковалей именно это – моральное унижение, которое они ощущали постоянно – было решающим аргументом при выборе в эвереттическом ветвлении «уехать или остаться».

Не исключаю, что действовал и ещё один фактор, нигде не отмеченный – интересы Лубянки. Но ничего конкретного об этом факторе сказать не могу. Это – поле работы историков «органов».

Подготовка к отъезду

И это было глубоко личным переживанием. И его тщательно скрывали. Для окружающих Ковали в условиях кризиса выглядели даже «довольно процветающими», поэтому их решение об отъезде многих удивило. Вот что пишет об этом А. Ровнер, бывший, судя по его словам, свидетелем публичного объявления решения об отъезде: