Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

«Советская власть всем дала возможность трудиться, а уж как ты эти возможности используешь, это твое дело. Всегда обнаружится изрядное количество людей безответственных, равнодушных, ленивых, привыкших существовать на авось, не думая о завтрашнем дне. Перекантуются как-нибудь на подхвате, за счет куска с богатого стола. Эти люди неисправимы и неистребимы, они были, есть и будут, и чем зажиточней общество, тем таких бездельников (в разной форме) становится больше. Уже в шестидесятых годах было подсчитано и опубликовано, что восемьдесят процентов всех дел в нашей стране осуществляют двадцать процентов работников, из них примерно половина – представители умственного труда. И лишь двадцать процентов дел со скрипом осуществляют остальные восемьдесят процентов трудоспособного населения. А вот потребляют и те, и другие практически одинаково!»[466]

Не акцентируя внимания на точность приведённых статистических данных (в разных регионах огромной страны они могли значительно отличаться), из этой характеристики в целом очевидно, что идея «коммуны-кибуца» при таких условиях была чуждой и народу, и власти.

Но в данном случае для определения «шпионский» у «органов» было и другое, близкое им по духу обоснование. В 1949 году США уже относились к нашим политическим и военным противникам. Поэтому экспедиция Кунца в атмосфере расцветшего антиамериканизма расценивалась как американская «разведка местности». К тому же не исключалось, что результаты её работы были переданы в своё время и Японии, которая учла их при планировании своего поведения на границе с СССР. Вряд ли это было так, но Япония сыграла существенную роль в срыве биробиджанского проекта как «советской обетованной земли» для евреев.

Дело в том, что в том же 1934 году, когда была создана Еврейская Автономная Область, в Японии был разработан «План «Фугу»», согласно которому в Маньчжурии, на другом берегу Амура, также предполагалось создать еврейскую автономию «Израиль в Азии»!

«Этот план…предусматривал расселение в Маньчжурии (Маньчжоу-Го) сначала 18–50 тысяч евреев (преимущественно немецких); впоследствии планировалось разместить 600 тысяч или миллион евреев…

Несомненно, данный план был противопоставлением еврейской автономии в СССР на Дальнем Востоке… Вероятно, что японцы замышляли и такой расчёт, что евреи ЕАО и евреи Маньчжурии стали бы стремиться к объединению, и что это можно было использовать в вероятной войне с Советским Союзом».[467]

В результате, как пишет В. Д. Успенский,

«Поразмыслив, Иосиф Виссарионович пришёл к выводу: существование двух еврейских республик (или областей) выгоды нам не принесет. Это опасно. Со временем они могут потребовать слияния, отделения. И вообще, взаимопроникновение у евреев с трудом поддается контролю, связи у них прочны и незримы. Они, как невидимые частицы, пробивают любые преграды, образуя отверстия в любой пленке. Тут тебе и шпионаж, и контрабанда, и утечка ценностей – целый букет непредвиденных последствий. Рассудив таким образом, Иосиф Виссарионович перестал заботиться о дальнейшем заселении Биробиджана».[468]