Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

«Я вступила в социал-демократическую партию в 1901 году в Киеве. В 1903 году в Екатеринославе (Днепропетровск) за свою революционную деятельность была арестована и просидела больше года, потом меня выслали на родину под надзор полицейской жандармерии. Я скрылась и вернулась в Киев, где продолжала вести партийную работу. В начале 1905 года я работала в нелегальной гектографии Елисаветграда. В октябрьские дни этого же года мой муж был ранен, после чего товарищи помогли нам уехать в Одессу, а затем на пароходе за границу для его лечения. Так мы оказались в Австрии, а оттуда, не найдя общего языка с еврейской религиозной общиной, перебрались в Париж. Стали посещать Плехановские сходки, а затем Ленинские кружки».[557]

А её внучка, Г. В. Вавиленкова, добавляет:

«Там, в Париже, и познакомились бабушка и дедушка с Лениным, его сестрой Марией Ильиничной и их близким окружением. Бабушка всю жизнь гордилась этим. Бабушка Геня была железной леди, она никогда об этом никому не рассказывала».[558]

Гене Львовне, благодаря её усилиям, с помощью М. И. Ульяновой удалось самой поселиться в посёлке персональных пенсионеров, а внуков устроить в детские дома. Таким образом, комнатка «разуплотнилась» настолько, что какое-то время в ней мог располагаться на ночлег и Жорж. Но, понятно, что это не решало «жилищного вопроса» для него.

После зачисления в институт в течение всего 1 курса, несмотря на целевую поддержку ОЗЕТа, студент Коваль никаких льгот не получил. Обеспечить его общежитием институт в первое время не мог – строительство нового общежития МХТИ во Всехсвятском студенческом городке на Соколе ещё не было полностью закончено,[559] иногородних студентов в 1934 году было принято много, и мест для всех не хватало.

Он должен был сам решать свои «бытовые дела», первым из которых было дело о крыше над головой.

И Жоржу повезло – в Москве проживала семья икоровских коммунаров Кампель, которые в 1931 году приехали в Биробиджан из Аргентины, а в 1933 году уехали из коммуны в связи с болезнью дочери. В 1934 году глава семьи Цви Кампель работал на строительстве московского метрополитена и имел комнату в посёлке Метростроя.[560]

Как возобновились отношения с Цви Кампелем в Москве, что, кроме «землячества по Икору» связывало Жоржа Коваля и Цви Кампеля, который был на 9 лет старше Жоржа, неизвестно, но явно нечто весьма дружеское, поскольку до тех пор, пока Жорж не получил места в общежитии, он и жил в этой комнате у Кампелей, по адресу Щербаковский р-н, Метрогородок Мазутный, Мазутный проезд д. 20, кв. 3.[561] В настоящее время ул. Мазутная носит название ул. Павла Корчагина (Алексеевский район СВАО).[562]

Конечно, это было не очень удобное жильё – вместе с Цви жили его жена Сара и четырёхлетняя дочь, да и путь от Мазутного Метрогородка до МХТИ на Миусской площади не близкий, «на перекладных», но понятно, что Жорж был благодарен Цви – без его гостеприимства он, конечно, не смог бы в течение целого года только ночевать в пятиметровке Погребицкого.

Осенью 1934 года над Жоржем нависла угроза стать, как мы теперь сказали бы, настоящим бомжем.[563] Понятно, что бомжевать и учиться в МХТИ – «две вещи несовместные». А у Цви была комната в пять раз больше, чем у Погребицкого! И в выгородке в этой комнате можно было не только спать, но и спокойно заниматься…

Поступление в МХТИ

Вернёмся, однако, к подробностям поступления Жоржа в МХТИ. В рассматриваемой ветви альтерверса события разворачивались так. У ОЗЕТа был полученный из КОМЗЕТа список институтов и специальностей, на которые нужно было направлять абитуриентов. А этот список, конечно, был согласован с кураторами с Лубянки. А в случае возникновения каких-то вопросов для их согласования далеко ходить не приходилось – от Никольской до Лубянки пять минут пешего хода ☺. И в этом списке какое-то особое место занимал МХТИ им. Д. И. Менделеева.