Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Мне захотелось представить себе, с чего началась его долгая московская жизнь. И воображение тут же нарисовало такую картинку: выйдя из вагона поезда дальнего следования на Ярославском вокзале, он спустился в метро на станцию «Комсомольская» (какая красота по сравнению с нью-йоркской «подземкой»!) и, проехав две станции, вышел на «Дзержинской». Прямо перед ним красовалось только что реконструированное здание ОГПУ[545], но вряд ли Жорж обратил на него особое внимание. Он спешил на Никольскую, 10, в Центральный Совет ОЗЕТ.

Однако оказалось, что моё воображение почему-то выбрало весьма далёкую ворсинку альтерверса: в «нашей истории» такого быть не могло. В 1934 году в Москве ещё не было метро.[546] Так что, скорее всего, добирался Жорж до Никольской на самом распространённом виде городского транспорта того времени в Москве – на трамвае, а восхищение красотами московского метро возникло вместе со всеми москвичами в конце мая следующего, 1935 года, во время сессии, завершавшей первый курс обучения в МХТИ ☺.

В нашем же волокне летом 1934 на Никольской его радушно приняли, и состоялось первое собеседование, в ходе которого выяснились намерения Жоржа учиться на электротехника. Ему сказали, что ОЗЕТ рассмотрит его пожелания и в ближайшие дни даст рекомендации – в какой ВУЗ нужно подавать документы, после чего спросили, где он собирается остановиться. Жорж ответил, что есть договорённость со своим товарищем по колхозу Икор, Вильямом Погребицким, который сейчас живёт в Москве по адресу: Большой Сухаревский переулок, д. 21, кв. 15.[547] Оказалось, что это совсем рядом, и Жоржу объяснили, как пройти – по Большой Лубянке, потом по Сретенке. Это недалеко, минут 20 пешком.

Семью Вильяма Погребицкого хорошо знали в ОЗЕТЕ:

04.02. Семья Погребицких – Вильям, Роза и их дети Питер, Рабин и Гита – перед отъездом из Америки в Россию в 1932 году.[548]

Вероятно, это было связано с известностью родителей Вильяма, ветеранов большевистской партии. Вильям оказался в Москве по ходатайству ответственного Секретаря Комзета в ЕАО Д. Я. Барщевского:

04.03.

Записка Д. Барщевского в ИНО Мособлисполкома.[549]

Как видно из этого документа, В. Л. Погребицкий с семьёй (женой Р. Д. Погребицкой и тремя детьми – Питером, Рабином и Гитой) в конце октября 1933 года (после более чем года совместной жизни и работы с семейством Ковалей в коммуне «Икор») уехали в Москву. Причина отъезда – трагическая смерть отца Вильяма, Льва Погребицкого, погибшего в ходе спасательных работ во время наводнения[550] которое, как пишет Гита,

«…погубило весь урожай, кругом сырость, мошкара, скудное до сих пор питание предвещало перерасти в настоящий голод. В одной из семей коммунаров при наступающих холодах и отсутствии врачебной помощи умерла девочка. Все это вместе привело к тому, что наша семья 1933 году решила покинуть Соцгородок».[551]

Имея рекомендации от представительства «Интуриста» в САСШ и положительную характеристику от руководства колхоза «Икор»[552], Вильям устроился в Москве на хорошую работу – до самой войны он работал в редакции газеты «Moscow News».[553] Вероятно, с помощью редакции он получил жильё –

«пятиметровую комнатку около чердака, на Сретенке в Сухаревском переулке»[554]

и жил в ней до 1937 года, когда, как свидетельствует его дочь Гита,

«нам дали ордер на большую комнату на Четвертой Мещанской улице, где жило еще девять семей, это было таким счастьем! В этом же году я пошла в школу».

[555]

Эта комнатка в квартире в Большом Сухаревском переулке и была первым жильём Жоржа в Москве во время поступления в институт. К моменту приезда Жоржа в ней проживали супруги Погребицкие, Вилем и Роза, а мать Вилема – старая большевичка Геня Львовна – жила

«на даче в поселке персональных пенсионеров на станции «Заветы Ильича» Северных железных дорог».[556]

О своём участии в социал-демократическом движении сама Геня Львовна рассказывала так: