Вид с больничной койки

На Новый год позвонил мне из Бостона старый друг, университетский товарищ. Я не удержался и поведал о своих страданиях и мытарствах на больничной койке, заодно и о том, что тому предшествовало. Р. был возмущен до глубины души. Подал идею: когда закончу свое послание г-ну Медведеву, выслать в США копию, дабы там опубликовать копию в прессе. Я не сказал ни «да», ни «нет». На досуге же подумалось: ведь такой поступок можно расценить как… непатриотичный. Я уверен, что мои проблемы можно решить «домашними средствами». Потому и не меняю свой план! Отсылаю Вам, Дмитрий Анатольевич, свою жалобу на столичную медицину, прямо в Белый дом.

Постскриптум. Готовя это письмо, столкнулся сразу же с некоторыми затруднениями. Возник вопрос: как Вас знать-величать. По русскому обычаю к должностному лицу такого ранга необходимо обращаться по имени-отчеству. Но ведь в разных СМИ, по радио, на ТВ Вас обыкновенно называют просто: Дмитрий. Теперь все у нас на западный манер, вопреки собственным народным нравам и традициям. Фу!

Я задался целью: во что бы то ни стало узнать Ваше полное имя. Стал звонить в Совмин по единственному номеру, который значится в телефонной книге. Спрашивал координаты справочной Совета министров на Красной Пресне… Бесполезно! Круглые сутки занято. Пошел другим путем. Стал названивать в справочную Администрации Президента РФ. Сделал несколько сотен попыток, наконец услышал человеческий голос. Узнав, в чем вопрос, телефонистка сказала: таких справок они не дают. С отчаянья набрал я номер коммутатора ФСБ. Тот же ответ.

Вдруг меня озарило: позвонить друзьям в редакцию газеты «Труд», где некогда служил верой и правдой… В итоге на титульной странице настоящего обращения появилось полное имя вице-премьера Совмина.

В этой связи возникла мысль почти крамольная. Наш чиновный аппарат находится в полной самоизоляции, оторвался от народа. Высшее руководящее звено не ведает, что творится на просторах великого Отечества. Стыд и позор!

Дмитрий Анатольевич, извините за причиненное беспокойство. Это ведь вопрос жизни и смерти… Я льщу себя надеждой, что письмо Вы найдете достаточно информативным, оно даст повод правительству для решительных действий в сфере здравоохранения. Я же рассчитываю с Вашей помощью одолеть свой тяжкий недуг.

Подпись.

17 января 2007 г.».

III

В законодательный срок получил я с Краснопресненской набережной правительственное письмо:

«Ваше обращение, поступившее в Аппарат Правительства Российской Федерации, принято. В соответствии со статьей 8 закона от 2 мая 2006 года «О порядке рассмотрения обращений граждан» оно направлено на рассмотрение для ответа по существу поставленных Вами вопросов в Минздравсоцразвития России».

И никакой проклятой волокиты. Я ходил по улице козырем. При сем было ощущение, будто попал на июльскую пасеку, где вволю меда с пергою наелся.

Время шло. Зима канула в вечность. Наступили красные весенние деньки, да и те к концу подходили. Оптимизм мой иссяк, тем более что с тех пор я успел дважды отметиться в двух клиниках. Впечатлений и негатива прибавилось. На койке в коридоре Боткинской больницы стал сочинять второе обращение к первому вице-премьеру. Вот копия: