Видения Коди

Но немного времени прошло, покуда не увидел я ее опять, и потом в тот раз она сказала мне: «Чарли-мальчонка, с тобой точняк что-то не так, не знаю, поскоку я могу точно сказать, чтойто, но вот ты

, ты, мальчик мой, ты

, сладкоеха, надуваха, можешь кукситься у луны, и делать котлетки из ранеток миледи, пролениться весь июль на той же самой каменной стене или колоть косточки в своих пуппурных пухах, годных лишь для подгуливающих подстреленных и всех таинств молений твоих – завлечь, заклясть – теперь ступай.

Да, Коди брат, которого я потерял – он очень запросто мог бы стать мне братом заместо того, что был у меня на самом деле, который умер – умер ли он мертвой смертью? – или живой смертью —? – Коди, когда он дозволяет смятым складкам своей старой черной тормозистой шляпы, какую, конечно, больше уже не носит, как-то вечером ему случилось найти новехонькую коричневую джентльменскую фетровую шляпу на чердаке и надеть ее ехать стрелочничать в Окленд (я отправился с ним, смотрел, как он бегает и гоняет этот пнутый товарный вагон, или вот-вот и будет пнутым товарный вагон, и скользит шкворнем проворным шагом в работе своей, перещелк, и вагон отстегнут, либо полувагон свободен, или платформа, или цистерна, или холодильник, дождливою ночью любой старый рефрижератор сгодится, отправляет вагон покачиваться самостоятельно, покуда Дизельный паровозный машинист облегчает помаленьку в своих могучих тормозах, что в силах затормозить стовагонный состав, сцепка за сцепкой и неутомимо по сему поводу выразителен; Коди, в новой коричневой шляпе, смотрясь весьма ухарски и ирландски, и вообще больше не геройски-стародорожно, как молодой Бык Маллиген О’Гогарти, но в самом деле ухарски, набекренно, пижонски, но в темноте деловито и озадаченно. У оклендских сортировок путей без счета, и то была одна вспомогательная среди-всех-прочих, на которой Коди наскакивал на свои шкворни, в новой шляпе своей. Прыть, какая некогда придавала ему способность перегонять изумительных атлетов в мрачных спортах юности его, что столь трагично рас-тратилась в тех исправительных школах и на железнодорожных сортировках воскресных деньков. Но отказал ли бы кто-нибудь человеку в отце его? Коди тот брат, которого я потерял… В той новой шляпе он не мрачный оклахомский преследователь из поисковой партии, какой есть в черной обвислой шляпе… с ее дождесклонами и темной, обветренной, квадратной тульей Скалистых гор и Лэример-стрит; и не просто зубы у него, их видно, и небритая прогнатическая челюсть, из-за них он похож на маршала, который только что убил маршала, Коди в зрелости его обрел наконец-то долю успеха в том, что теперь он неотличим от правонарушителя и Помощника О. П. одновременно и в придачу. Вишь ты, вот, этот паскудник, он меня сильно злит; он заставляет меня думать, что он только и есть, что пустоголовый, бессмысленный буржуазный ирландский пролетарий, несостоявшийся Пруст, шиномонтажник – просто ничто, который не желает слушать, что говорит кто угодно: «Ничего личного, я просто никак не могу придумать или даже принять понятья для того, что можно было б назвать мыслью, если угодно, и озаботиться – пфа!»

И вот, значит, в черной шляпе он мекает и корчит рты, и подражает одному за другим; в другую субботу, вот так вот просто, в машине, с девчонками, отправившись за покупками, он сказал: «Ссушый щас, нам надо мало-каа, и пей-ва, и смит-таны —» Коди тот брат, которого я потерял; он брат, что был у меня, к тому ж, вылитый Майк Фортье, старый улюлюкающий Майк с сапожищами и кепкой с козырьком, по ночам тычущий фонариком в леса в поисках своего медвежьего капкана за свалкой, Коди это Майк, весь вывернутый наизнанку и гнутый, и драный, и неприостановленный, невротический, неугомонный, слишком разумный, конченый, никакой, жеребец падший, чувак, в натуре кранты

; (я вам когда-нить рассказывал про выступающее лицо Коди, оно как будто вогнутое, но сила его костлявого носа и едва ль не дурацкое всеспутанное наружугорбое дикое лицо посредственного неразберишника ты видишь лучинки и юрклы, а иногда оно наводит тебя на мысли о боковине большой лицестены мира, так сказать) «Чего, Дже-э-эк, (подражая Хаббарду) я те когда-нить рассказывал про тот р-а-з, когда мы с Ма целили покупать ту бумажную фабрику в Филлвилле, я сказал своему последнему стряпчему сосреднему япчему руп-р-р-уп – вуп, хуп, хап, ап, вап, а, ак, ак, а, ааа, ахе, кхем, хем – ырп – окх!»

Окх одна из характерных штук, что происходят у него в горле, включая ужасный кашель, которым он выкашливает все наши деньги, или мои по крайней мере, или они его?