Видессос осажден (Смутное время-4)

Словно уловив мысль своего сына, старший Маниакес сказал: "Твой племянник, малыш, которого назвали в честь нас двоих, кажется подходящим парнем".

"Я надеюсь на это, ради него самого", - сказал Маниакес. "Зенонис и ее мальчик пробыли здесь намного дольше, чем я, так что вы видели их больше, чем я. Они тоже не ищут меня ". Уголки его рта опустились. "Ты ее свекор, но в ее сознании - и, я полагаю, в сознании мальчика тоже - я тот парень, который отправил ее мужа в изгнание за море".

"Ничего не поделаешь, сынок", - тяжело произнес старший Маниакес. "После того, как он сделал то, что, несомненно, сделал с тобой, я не вижу, чтобы у тебя был какой-либо выбор. Я никогда не держал на тебя зла - ты это знаешь ".

Его грубые черты лица стали немного тяжелее. У него было три сына. Один, его тезка, пользовался большим успехом. Но один был доказанным предателем, а другой долгие годы числился пропавшим без вести и наверняка мертв. Там должно было таиться огромное горе, хотя он говорил об этом крайне редко.

Симватиос сказал: "Иногда тому, что происходит, ничем нельзя помочь, и это все, что от тебя требуется. Ты делаешь все, что в твоих силах, с тем, что у тебя есть, и идешь дальше".

Одной из вещей, которые произошли, конечно, было то, что Лисия и Маниакес влюбились друг в друга. Симватий терпимо относился к Маниакесу как к зятю, так и к племяннику, поскольку старший Маниакес смирился с тем, что Лисия станет невесткой. Брак был одной из причин - хотя ревность к Гориосу сыграла большую роль - оттолкнувших Парсманиоса от остальной семьи и приведших к заговору Тикаса. Ни отец Маниакеса, ни его дядя никогда не винили его за это, по крайней мере вслух. Он был благодарен им за столь многое.

Со вздохом он сказал: "Мы всегда были сплоченным кланом. Теперь мы связаны еще крепче, чем когда-либо". Это была его заслуга, его и Лисии. Но мир, насколько он был обеспокоен, не стоил того, чтобы жить в нем без нее.

Вошел Камеас. "Вина, ваше величество, ваши Высочества?" сказал он.

"Да, вино", - сказал Маниакес. Вино не избавит от беспокойства. Ничто не избавит от беспокойства. Но после трех или четырех чашек оно расплылось по краям. Этого было бы достаточно.

Вестиарий скользнул прочь, выглядя, как всегда, так, словно двигал своей огромной тушей, не двигая ногами вверх-вниз при ходьбе. Он вернулся несколько мгновений спустя с той же тяжеловесной грацией. "У меня здесь есть лишний кубок, если его высочество Севастос присоединится к вам", - сказал он.

"Ты думаешь обо всем", - сказал Маниакес. Камеас слегка кивнул, как бы говоря, что это часть его работы. Внезапно Маниакес пожалел, что это не первый, а четвертый кубок вина. Он выдавил из себя вопрос: "Ты видел Филетоса?"

"О, да, ваше величество. Один из выдающихся сеньоров", - Он использовал дворцовый термин для обозначения евнуха низшего ранга. "... ухаживает за ним внизу, в Красной комнате". Камеас нарисовал солнечный круг Фоса над своей грудью. "Мы все, конечно, молимся, чтобы присутствие святого сэра оказалось ненужным".

"Да, мы делаем это, не так ли?" Резко сказал Маниакес. То, что Филетос был священником, было не причиной, или не совсем причиной, по которой его вызвали в императорскую резиденцию, когда у Лизии начались боли. Он также был целителем-священником, лучшим в Видессосе, городе. Если что-то пойдет не так… Если что-то пойдет не так, он мог бы помочь, а может, и нет. Он не смог помочь, когда Нифона умерла, рожая Ликариоса.

Явным усилием воли Автократор заставил себя отвлечься от этих мыслей. Он плюнул на пол, отвергая Скотоса, одновременно поднимая свою чашу к Фосу и его святому свету. Старший Маниакес и Симватий сделали то же, что и он. Затем Маниакес выпил. Вино, золотистое в серебряном кубке, скользнуло по его горлу гладко, как будто это был сам солнечный свет.

"Ну что ж", - возмущенно сказал Гориос, входя в маленький обеденный зал, где ждали его родственники. "Показывает, какое значение я здесь имею, когда люди начинают пить без меня".

Маниакес указал на лишний кубок, оставленный Камеасом. "У нас не так уж много времени впереди тебя, мой кузен - не то что у Абиварда, когда он двинулся на город, пока мы плыли в Лисс-Сайон. Если ты приложишь все усилия, я думаю, ты сможешь наверстать упущенное ".

"Приложиться к вину?" Гориос поднял бровь. "Вот это шокирующая идея". Он наполнил кубок черпаком.

"Я не шокирован этим". - сказал Симватий. Гориос поморщился, риторически преданный собственным отцом. После идеально рассчитанной паузы Симватиос продолжил: "Осмелюсь предположить, вы поняли это от меня".

Старший Маниакес сказал: "Я полагаю, это семейный дар. Он определенно был у отца". На это Симватий кивнул. Старший Маниакес продолжал: "У него было так много всего этого, что иногда ему требовалось две или три попытки, прежде чем он мог пройти через дверь".

"Однако он был прав, когда это имело значение", - сказал Симватиос. "Когда он пил, это было тогда, когда ему не нужно было делать ничего другого". Он снова сделал паузу. "Ну, во всяком случае, большую часть времени".