Вихри сансары

– И что они все так ею восхищаются? Уверен: ни лучше, ни хуже других шлюх, – подумал он.

– Впрочем, посмотрим, посмотрим, вполне может быть.

Он разделся, подошел к постели, рывком сдернул покрывавшую тело простыню и остолбенел. Перед ним лежала его Майя.

– Ты кто? – произнес он дрожащим голосом, и руки судорожно стали завязывать простыню на бедрах.

– Отпусти меня! Почему вы мучаете меня? За что, по какому праву? Вы животные, вы нелюди!

Она не плакала: она уже не могла плакать. Она не молила о пощаде – она дерзко и вызывающе провоцировала его. Ей казалось, что кто-то из них должен в ответ на резкость убить ее. Ей хотелось, чтобы ее убили, ей не хотелось жить. После того, как он не пришел к ней на помощь, ей незачем больше жить, в жизни ничего больше не осталось кроме злобы, насилия и грязи.

– Ты откуда, у тебя есть семья? – услышала она.

– Какая разница, – отрезала Майя, но заметив его странное поведение, неожиданно для себя продолжила:

– Я детдомовская.

Пошарив в кармане пиджака, мужчина вынул бумажник, протянул ей и сухо произнес:

– Возьми, здесь деньги, много денег. Бери и уходи. Паспорт у тебя есть?

– Не знаю, – она беспомощно показала на свою сумку.

Он взял сумку, извлек из нее паспорт, раскрыл и прочитал: «Майя».

В мистической прострации Сергей глядел в паспорт, откуда с фотографии на него ласково смотрела его Майя.

Движимая инстинктом самосохранения, Майя взяла из его рук паспорт с бумажником, накинула халат и выбежала из номера.

Земля уходила у Сергея из-под ног. Комната плыла и кружилась.

Он рухнул в кресло, обхватил голову большими руками и закричал:

– Господи, что же ты творишь с нами? Или миром правит дьявол?

***

– Омыться, омыться, – стучало у нее в висках, – смыть с себя всю эту мерзость.

Совсем рядом за дюнами шумели волны и звали ее к себе.

Она быстро пересекла песчаную полосу и подошла к морю. Волны ласково касались ее ступней, словно пытались слизать с них грязь, стыд и позор последних мучительных часов. Она сделала шаг, другой; волны обдали свежестью все ее тело, ей стало легче, и она пошла дальше, уже не останавливаясь. Море поглощало ее, омывая мягкой пеной, и напевало колыбельную, постоянно звучащую в ее голове в минуты грусти.

Отражаясь в глубине,

Спит луна в морской волне.

В пене ласковой волны,

В синеву ныряют сны.

Сны над волнами плывут,

В царство сонное зовут.

Подхваченная изумрудными волнами, она растворялась в них, превращаясь в чистую, прозрачную морскую пену.

***

Стаю обложили флажками, и это грозило большой бедой.

Когда устраивалась охота на волков, людей было мало, а лесные просторы – необъятны. Волки бросались врассыпную, и большинство из них спасалось. Даже когда их травили собаками, был шанс уйти. При этом нередко задушенных собак было больше, чем убитых волков.

Но теперь люди были повсюду. То есть их не было, но их присутствие ощущалось по двум сторонам от болота до карьера. Это, конечно, лишь небольшая часть территории стаи, но как раз здесь и собрались все волки. Третий день подряд люди приносили сюда то потроха баранов, то остатки коровьей туши, и голодные волки не могли уйти от такого соблазна.

С самого начала матерые почувствовали что-то неладное и пытались увести стаю. Но даже взрослые волки, подобно переяркам, свернувшись в крутые клубки, крепко спали, набив себе животы. Третий день подряд просыпались, наедались и снова спали, отбегая на незначительное расстояние от злополучного места лишь тогда, когда люди приносили очередную порцию еды.

Дерзкий и Сметливая стали вожаками стаи, когда Смелого и Умницу – охотники убили у логова. Новые матерые много лет удачно охотились на огромной территории, оставленной им в наследство родителями. Стая разрослась до восемнадцати волков, и люди не захотели терпеть такого соседства.

Со стороны болота доносились крики охотников, лай собак и редкие выстрелы. Стая было устремилась в густой, труднопроходимый молодой ельник, но там были эти пугающие незнакомые то ли существа, то ли предметы, от которых сильно пахло даже не человеком, а человеческим жилищем, вход в которое испокон веков заканчивался кровавой трагедией для волков. Вот и теперь никто не рисковал даже приблизиться к флажкам, чтобы не навлечь на стаю беду.

Так, вдоль нескончаемых флажков, волки двигались по направлению к карьеру. Вдруг раздался выстрел, другой и два волка полегли разом. Дерзкий метнулся в противоположную сторону, за ним вся стая. Пули свистели вдогонку и задели несколько молодых волков. Незнакомые с человеком и ружьем, они панически метались, визжали и пытались укусить то, что приносило боль, но делали себе еще больнее.

От стаи осталась половина, когда волки оказались у карьера. С двух сторон, теперь уже на расстоянии взгляда, на ветру колыхались зловещие флажки. Четко выраженной шеренгой на них надвигались люди, держа на поводках беснующихся собак, а впереди была пропасть карьера.