Вихри Валгаллы

Колчаку не терпелось ощутить себя победителем в полной мере, ступить на мостик настоящего сверхдредноута, почувствовать его своим. Что бы ни говорили и ни писали последующие историки флота, балтийские «Севастополи» и черноморские «Императрицы» на настоящие линкоры не тянули. Тонкая броня, малый ход, не слишком удачное расположение артиллерии. А вот теперь посмотрим. Флотоводец только тогда может в полной мере проявить свой талант, когда у него в руках подходящий инструмент. Паганини, играющий на самодельной балалайке, вряд ли вошел бы во всемирную историю искусств.

На английских кораблях достаточно мрачная, но и торжественная поцедура похорон погибших в море не соблюдалась. Почти девяносто трупов снесли в холодное, с цементным полом помещение судовой бани с расчетом отправить позже тела на родину или захоронить их в какой-нибудь твердой земле.

«Эмперор оф Индиа» шел через море, по-прежнему неся на гафеле британский флаг. За ним на расстоянии кабельтова следовала «Валгалла», которая вместо положенных по проекту полутора тысяч пассажиров приняла с подошедших транспортов в свои каюты, салоны, ресторанные залы, в приспособленные для перевозки войск трюмы и даже прямо на палубы почти две дивизии полного состава с вооружением и положенной по штату артиллерией.

А еще в трех милях позади разрезали веселую черноморскую волну «Генерал Алексеев» и «Евстафий» с «Иоанном».

На рассвете следующего дня, когда сероватые сумерки чуть-чуть только собрались розоветь, «Эмперор» начал втягиваться в устье Босфора. Разоруженные после войны береговые батареи никому больше не угрожали, тем более что британский флаг и силуэт своего линкора наблюдатели, на всякий случай несшие службу на бетонных фортах Ускюдюра, узнали издалека.

Колчак, почти сутки без сна простоявший на мостике, подкреплявший свои силы только густым как деготь чаем пополам с ромом и разговорами по радио с капитаном Воронцовым, испытывал сейчас странное чувство. Как если бы девушка, в которую он был страстно влюблен, сбежавшая много лет назад с заезжим гусаром, вдруг вернулась к нему и упала на колени, моля о прощении и уверяя в вечной любви.

Волнующе, в чем-то даже лестно, может потешить гордость, но и бесконечно тоскливо, бессмысленно, вместо радости вызывает скорее сожаление о напрасно потерянной жизни…

То есть радости победы адмирал не испытывал.

Беззвучно скользящей змеей линкор проник в Мраморное море. Не отдавая якоря, только подрабатывая машинами, приблизился к берегу, настороженно поводя нацеленными на него башенными орудиями, подождал, пока «Валгалла» высадит на европейский берег, прямо на набережную десант переодетых в турецкую военную форму корниловцев и марковцев.

Там их уже ждали рейнджеры Басманова, за неделю до начала операции прибывшие в город на рейсовых гражданских пароходах, а недавно получившие наконец условный сигнал.

Полковник несколько раз провел подробную рекогносцировку местности, своими ногами исходил переулки, ведущие от порта в центр города, к резиденции верховного комиссара, казармам стрелков морской пехоты, султанским дворцам Топкапы и Долмабахче и прочим представляющим военно-политический интерес объектам.

Проблем в этом деле возникло куда меньше, чем при штурме советским спецназом дворца Хафизуллы Амина в Кабуле в декабре 1979 года. То есть по-настоящему серьезного сопротивления не оказал никто. Да и возможности к сопротивлению ни у кого из английских солдат просто не было. Слишком тщательную подготовку провел в знакомом городе Басманов.

Имевший в своем распоряжении меньше двухсот офицеров, полковник за последние дни нашел в Стамбуле еще около сотни не успевших по каким-то причинам вернуться в Крым надежных людей, которые увидели свой последний шанс в намеченной Басмановым операции. Прожив здесь по году и больше, они знали нужные адреса, проходные дворы, фамилии и должности местных и оккупационных чиновников, потенциально опасных или, напротив, готовых сотрудничать с новым режимом.

Используя опыт разведывательно-диверсионных подразделений грядущих войн, рейнджеры очистили от патрулей и даже случайных очевидцев набережную, где намечалось десантирование, три широкие улицы, ведущие к центру европейской части Стамбула, блокировали мосты через Босфор.

На крышах домов, примыкавших к казармам оккупационных войск, были установлены пулеметы, готовые в случае чего открыть шквальный огонь по воротам и окнам.

За час до подхода «Валгаллы» с десантом полковник дал команду действовать.