Виланд

– А как хотели? Зарабатывать деньги в Германии, а тратить там?! Если рассудить, то все еврейские капиталы – немецкие, французские, английские, какие угодно, но они не еврейские! Они просто осели в их бездонных карманах.

– Вообще-то – между нами – в еврейских правящих кругах даже приветствуют нашу радикальную политику. Благодаря нам еврейское население Палестины здорово выросло, и если так пойдет и дальше, то евреи дадут арабам жару.

– Томми уже прикрыли лавочку.

– Ничего, обходные пути всегда найдутся.

– Эх, – вздохнул Штенке, – был бы у меня ныне хоть малый капиталец, какие выгодные дела можно было бы провернуть. В Мюнхене и Берлине еврейские шкуры сейчас продают за бесценок всю свою собственность: и дома, и лавки, и фабрики. Вот уж правда, время делать деньги, да чтобы сделать деньги большие, нужны хотя бы малые. А их нет. Незадача. – Он задумчиво потер подбородок.

Я незаметно кивнул Францу, Карлу и Ульриху, и мы вышли на улицу.

– А что пишет ушастый по поводу всего этого? – вдруг вспомнил Франц.

Накануне пришло очередное письмо от Эйхмана. Я пожал плечами:

– Ничего определенного, жалуется, что Эвианская конференция закрыла ему все пути отхода. Если до этого евреев еще можно было худо-бедно распихивать по европейским углам, то теперь баста, дураков нет, все держат свои границы на замке.

– Какая ирония, – усмехнулся Франц, – событие международного масштаба проходит под вывеской всеблагой помощи евреям, а в итоге становится их очередной бедой. Идеальная иллюстрация для сущности любого политика во все времена: придите ко мне все страждущие, и я ничего не сделаю.

Мы посмеялись.

Впрочем, нужно было отдать Эйхману должное. За полгода ему удалось прогнать через свой эмиграционный конвейер почти сорок пять тысяч евреев. За тот же срок со всей Германии удалось выпихнуть в два раза меньше.

Во время Хрустальной ночи, как охочая до громких названий пресса окрестила события девятого ноября, было уничтожено двести шестьдесят семь синагог – бо́льшая часть была сожжена, остальные просто разгромлены. Почти восемь сотен еврейских предприятий были разграблены. Точное число раненых и убитых евреев никто не знал. По официальным донесениям, тридцать шесть человек убитыми. Прибывавшие в лагерь арестованные перешептывались о двух тысячах уничтоженных собратьев. Несмотря на заверения газет, что беспорядки были стихийными и вызваны были исключительно народным гневом, Франц был уверен, что процесс этот был подготовлен заранее. К счастью, ему хватило ума поделиться своими мыслями лишь со мной и Ульрихом.

– Ты же не будешь отрицать, что в Дахау заранее, – он намеренно выделил это слово, снисходительно глядя на меня, – поступило распоряжение подготовиться к большой партии евреев, не австрийских, не чехословацких, а немецких!