Вильям и Мэри

— Я получила твое письмо, дорогой, и тут же пришла навестить тебя. Доктор Лэнди говорит, у тебя все замечательно. Может быть, если я буду говорить медленно, ты сможешь немного понять, читая по губам.

В том, что глаз следит за ней, сомневаться не приходилось.

— Здесь делают все, чтобы тебе было хорошо, дорогой. Это чудесная штука, аппарат, все время качает кровь, и я уверена, он намного лучше, чем те простенькие старые сердца, которые у всех нас. Наши в любой момент могут разорваться, а твое будет биться всегда.

Она тщательно рассматривала глаз, пытаясь обнаружить, что же в нем было такого особенного, вовсе не похожего на прежний.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогой, просто прекрасно. Правда.

На вид этот глаз был несравненно приятней, чем любой из двух в прежние времена, отметила она про себя. Откуда-то исходила мягкость, спокойствие, доброжелательное выражение, которого они никогда раньше не видела. Может быть, все дело в той точечке в центре, в зрачке? Прежде у Вильяма зрачки всегда были маленькими черными булавочными головками. Они, бывало, вспыхивали, пронзая твой мозг, видели тебя насквозь и всегда тут же знали, что ты замышляешь, и даже то, что ты думаешь. Но тот глаз, на который она сейчас смотрела, был большим, кротким и спокойным, почти как у коровы.

— Вы абсолютно уверены, что он в сознании? — спросила она, не поднимая взгляда.

— О да, совершенно, — ответил Лэнди.

— И он действительно видит меня?

— Он прекрасно видит.

— Это просто чудо. Он, наверное, пытается понять, что произошло.

— Вовсе нет. Он прекрасно знает, где он и почему. Он не мог этого забыть.

— Вы хотите сказать, он знает, что он в чаше?

— Конечно. Если бы у него был дар речи, он, наверно, смог бы вести вполне нормальную беседу с вами в данный момент. Насколько я могу судить, в умственном отношении не должно быть абсолютно никакой разницы между вот этим Вильямом и тем, которого вы знали раньше дома.

— Боже мой, — сказала миссис Перл и замолчала, размышляя над этим интригующим обстоятельством.

Ну вот что, сказала она самой себе, заглядывая теперь за глаз и рассматривая громадный серый, освобожденный от скорлупы грецкий орех, столь мирно лежавший под водой. Я почти уверена, что предпочитаю его таким, какой он сейчас, и полагаю, что могла бы очень спокойно жить с этим Вильямом. С таким бы я справилась.

— Он всегда такой спокойный, да? — сказала она.

— Естественно, он очень спокойный.

Никаких споров и критики, подумала она, нет этих вечных замечаний, правил, которым надо починяться, запретов курить, нет пары холодных осуждающих глаз, следящих за мной поверх книги вечерами, не надо стирать и гладить рубашки, не надо готовить обеды — ничего, кроме стоку аппарата сердца, да и то звук довольно умиротворяющий и, кончено, не настолько громкий, чтобы помешать смотреть телевизор.

— Доктор, — сказала она, — мне кажется, я проникаюсь все большей нежностью к нему. Это звучит странно?

— Я думаю, это вполне объяснимо.

— Он выглядит таким беспомощным и тихим, лежа здесь под водой в своей маленькой чаше.

— Я с вами вполне согласен.

— Он как младенец, вот на кого он похож. Совсем как младенец.

Лэнди спокойно стоял сзади нее, наблюдая.

— Ну — сказала она тихо, вглядываясь в чашу, — впредь за тобой будет ухаживать только Мэри, она одна, и тебе не о чем больше беспокоиться. Когда мне можно забрать его домой, доктор?

— Простите?!

— Я спросила, когда мне можно забрать его обратно домой?

— Вы шутите! — сказал Лэнди.

Она не спеша обернулась и посмотрела прямо на него.

— С какой стати я буду шутить? — спросила она. Ее лицо просветлело, глаза раскрылись и сверкали, как два бриллианта.

— Его ни в коем случае нельзя перемещать.

— Не понимаю почему.

— Это научный эксперимент, миссис Перл.

— Это мой муж, доктор Лэнди.

Странная, нервная полуулыбка появилась на губах Лэнди.

— Видите ли… — сказал он.

— Но это действительно мой муж.

В ее голосе не было раздражения. Она говорила спокойно, будто всего лишь напоминала ему о простом факте.

— Дело тут довольно сложное, — сказал Лэнди, облизнув пересохшие губы. — Вы теперь вдова, миссис Перл. Я думаю, вам надо смириться с вашим положением.

Она резко отвернулась от стола и подошла к окну.

— Я говорю серьезно, — сказала она, роясь в сумке в поисках сигареты. Я хочу, чтобы он опять был дома.

Она взяла сигарету и закурила. Лэнди смотрел, как она взяла сигарету, закурила. Или он ничего не понимал, или эта женщина немножко ненормальная. Ей, похоже, доставляет удовольствие, что ее муж находится там в чаше.

Он попытался представить, что бы он чувствовал, если бы там лежал мозг его жены и ее глаз уставился бы на него снизу из этой капсулы.

Ему бы это не понравилось.

— Может быть, вернемся ко мне в кабинет? — сказал он.

Она стояла у окна, явно спокойная и удовлетворенная, попыхивая сигаретой.

— Хорошо.

Проходя мимо стола, она остановилась и еще раз наклонилась над чашей.