Виллет

Когда я нашла нужную улицу и нужный дом, часы на колокольне неизвестной церкви (голос Иоанна Крестителя остался слишком далеко) пробили без четверти шесть. Впрочем, улица оказалась вовсе не улицей, а скорее частью площади. Здесь стояла тишина, между широкими серыми плитами пробивалась трава, массивные дома выглядели очень старыми, а за ними, намекая на сады, возвышались деревья. Древний квартал дремал; бизнес давно покинул сонное царство. Но когда-то здесь жили богатые люди, и царило великолепие. Нависавшая над площадью темная церковь представляла собой освященное веками и в давние времена процветающее место поклонения трем волхвам, однако богатство и величие давно расправили свои золоченые крылья и улетели в поисках лучшей доли, оставив родные гнезда на волю бедности, а то и разрушительной заброшенности.

Проходя по площади, на плитах которой уже темнели крупные, размером с пятифранковую монету, дождевые капли, я не заметила иных признаков или свидетельств жизни, кроме старого немощного священника, который проходил мимо, опираясь на посох, словно воплощение ветхости и угасания.

Он появился из того самого дома, куда направлял меня адрес, а когда я остановилась возле только что закрывшейся за ним двери и позвонила, он обернулся и внимательно посмотрел. Должно быть, корзинка с фруктами и общее отсутствие налагаемого возрастом достоинства мешали мне вписаться в окружающее пространство. Действительно, если бы дверь открыла молодая румяная горничная, я бы сочла ее чуждой обстановке, однако, увидев очень старую женщину в древнем крестьянском костюме, в безобразном, хотя и дорогом, чепце с длинными лентами из местного кружева, в полотняной юбке и кофте, в деревянных башмаках, больше похожих на маленькие лодки, чем на обувь, сразу успокоилась и поняла, что гармония не покинула это место.

Впрочем, выражение лица служанки оказалось не таким многообещающим, как наряд. Вряд ли доводилось видеть менее приветливое существо в человеческом облике. На вопрос о мадам Вальравен странная особа не ответила, и, наверное, выхватила бы корзинку с фруктами, если бы не помешал священник, который подошел и проявил внимание к немногословной сцене.

Из-за очевидной глухоты он не сразу понял, что мне приказано встретиться с мадам Вальравен и лично передать фрукты. Наконец факт достиг его сознания, как и то, что долг обязывал неукоснительно исполнить предписание. Обратившись к престарелой служанке не по-французски, а на местном наречии Лабаскура, святой отец убедил ее позволить мне переступить негостеприимный порог и сам проводил наверх, в подобие гостиной, где и оставил в одиночестве.

Просторную комнату украшал великолепный старинный потолок, почти церковные окна пропускали свет сквозь витражи, однако помещение казалось пустынным и в тени надвигавшейся грозы странно темным. В дальнем конце виднелась открытая дверь в меньшую комнату, единственное окно которой было закрыто ставнями. Во мраке удалось рассмотреть лишь некоторые подробности обстановки. Особенно заинтересовала картина на стене, но, к моему изумлению, вскоре исчезла: то ли куда-то провалилась, то ли переместилась в иное пространство, – а на ее месте открылась арка, ведущая в сводчатый коридор с мистической винтовой лестницей. И коридор, и лестница сохраняли холод голого камня, без ковров и краски. Сверху, из невидимой башни, вниз по лестнице начали медленно спускаться звуки: тук-тук, словно стук палки, – потом на ступени упала тень, и в конце концов я увидела фигуру.

Но было ли видение настоящей человеческой фигурой или в проеме арки появилось нечто иное?

Непонятный контур приблизился настолько, что я смогла его рассмотреть и начала понимать, где нахожусь. Не случайно старинная площадь была названа в честь волхвов. Не случайно три высокие башни носили имена волшебных мудрецов мертвого и темного искусства. Здесь царствовала ветхая магия. Чары открыли землю эльфов: похожая на келью комната, исчезающая картина, арка со сводчатым коридором, каменная винтовая лестница – все словно пришло из сказки, – но убедительнее всех театральных подробностей выглядела главная героиня: колдунья Гунегонда, злая волшебница Малевола.

Ростом примерно три фута, она казалась бесформенной. Худые руки лежали одна на другой и сжимали золотой набалдашник похожего на волшебную палочку посоха из слоновой кости. Большое неподвижное лицо располагалось не на плечах, а перед грудью: шея отсутствовала. Я бы сказала, что в чертах этого лица застыло столетие, но еще старше казались глаза: злобные, враждебные, с нависшими седыми бровями и мертвенно-бледными веками. Как придирчиво, как неприязненно они меня рассматривали!