Вилльям Шекспир. Статья I

Господи! цѣлое море реторики и какъ оно искусно прерывается многозначительнымъ многоточiемъ. Отчего это реторика такъ однообразна, вѣчно повторяетъ однѣ и тѣ же избитыя фразы? Или уже такова участь всѣхъ похвальныхъ словъ? Возьмите напр. «Историческое похвальное слово Карамзину», произнесенное 23 августа, 1845 г., въ Симбирскѣ, въ собранiи симбирскаго дворянства, академикомъ М. Погодинымъ, – и тамъ на стр. 6 вы встрѣтите и дворцы и хижины, и вельможъ и отшельниковъ, юношей и старцевъ, дѣвъ и матерей семействъ, безусловныхъ вѣрноподданныхъ вѣковъ прежнихъ и свободныхъ мыслителей новаго времени. И тамъ есть выраженiе sedant arma togae, разведенное водицей.

И только это могъ сказать Тургеневъ о Шекспирѣ? "Пусть-же сатана одѣнется въ черное, а я стану носить соболью шубу"![14]. Если только это могъ сказать г. Тургеневъ, – то лучше-бы вовсе ничего не говорить. Если онъ можетъ сказать больше, но въ данную минуту не высказывалось это большее, то ему-бы тоже вовсе не слѣдовало говорить. И ты, Брутъ! Et tu quoque!

Все повторять однѣ и тѣ же фразы, и потомъ печатать ихъ, – какъ не надоѣстъ это, какъ это не намозолитъ глаза наборщикамъ! "И въ хижинахъ, и въ чертогахъ", – не лучше-ли было-бы сказать "у кого сюртукъ въ 60 рублей и у кого пальтишко въ 5 цѣлковыхъ, "кто куритъ гаванскiя и кто куритъ грошовыя сигары"? это оригинальнѣе было-бы.

За только что выписаннымъ нами мѣстомъ, черезъ нѣсколько строкъ, слѣдуетъ другое: нѣсколько фразъ, начинающихся нарѣчiемъ "сколько"! Сколько именно этихъ фразъ, счесть мудрено.

Такъ привѣтствовала трехсотлѣтнюю годовщину наша литература.

Наша поэзiя вывела изъ Шекспира нѣсколько нравоученiй. Я замѣтилъ наизусть нѣкоторыя изъ нихъ:

Но Датскiй Принцъ погибъ – пусть наше поколѣньеНе долго думаетъ, что «быть или не быть».

Но черный Мавръ погибъ, – да будетъ подозрѣньеНамъ чуждо!

Почему наше поколѣнье не должно думать, потомучто Датскiй Принцъ погибъ, и почему намъ должно быть чуждо подозрѣнье на томъ основанiи, что погибъ Отелло, – предоставляю рѣшить людямъ болѣе ученымъ и цивилизованнымъ. Не нашему носу рябину клевать, и мы можемъ только сказать то же, что отвѣчалъ Гамлетъ на подобныя заключенiя камергера Полонiя: «Одно изъ другаго не слѣдуетъ».

Почему не была играна на этомъ достопамятномъ торжествѣ увертюра Бетховена "Корiоланъ?" Вѣроятно, и тутъ безъ учености обошлось. Откопана была какая нибудь самоученнѣйшая и самоновѣйшая бiографiя Бетговена, гдѣ не мало нѣмецкаго мозга было потрачено на доказательство, что Корiоланъ Бетговена былъ игранъ въ первый разъ передъ какимъ-то другимъ "Корiоланомъ," только не шекспировкимъ. Не мѣшало-бы господамъ, по ученымъ книжкамъ разсуждающимъ, помнить, что Шекспиръ

и Плутархъ составляли любимое ученiе Бетговена.

Театръ нашъ не участвовалъ въ шекспировскомъ торжествѣ. Избравъ благую часть, онъ предоставилъ эту честь одной литературѣ.

Кстати о театрѣ. Нѣсколько интересныхъ вопросовъ приходятъ намъ въ голову по случаю театральныхъ приличiй. Почему милая, игривая Бьянка (въ Отелло) не смѣетъ явиться на сценѣ, приличiя ради, – а вдова, весьма сомнительнаго поведенiя фигурируетъ въ одной изъ оглобель (извѣстно изрѣченiе: это не комедiя, а оглобля) г. Дьяченко? Почему также, тогоже приличiя ради, вычеркнута на половину роль Любаши, самаго живаго и любезнаго лица въ "Царской Невѣстѣ" Мея, – а водивили съ канканами, двусмысленными куплетцами и тому подобнымъ приличны?

Что есть театральное приличiе?

А мы еще смѣемся надъ передѣлками Шекспира у его соотечественниковъ англичанъ, хотя и смолчали объ этомъ, когда и знаменитый африканскiй трагикъ поставилъ "Лира" въ Гарриковской передѣлкѣ, съ нелѣпой любовью Корделiи къ Эдгару Глостеру. Впрочемъ, Гаррикъ и не такiя еще пули отливалъ. Онъ заставлялъ Джульету просыпаться въ то время, когда Ромео еще живъ и занимается говоренiемъ "забавныхъ" рѣчей, вмѣсто того, чтобы бѣжать за докторомъ.

Почему также "Ричардъ III" приличенъ на петербургской нѣмецкой сценѣ и неприличенъ на петербургской руской сценѣ? Почему неприлична "Мѣра за Мѣру", содержанiе которой разсказано Пушкинымъ въ его Анджело? Почему… но много книгъ пришлось-бы исписать этими почему, почему. – Генрихъ IV (первая часть его) неприлична, а прилична пошлая передѣлка Шаховскаго Фальстафа.

Но и хитрому Эдипу не разрѣшить этой загадки.

Дм. Аверкiевъ.

(Окончанiе слѣдуетъ).