Вилльям Шекспир. Статья I

Iоркъ, показывая на него.

Его лицо голодный канибалъНе могъ-бы тронуть, кровью запятнать! —О, вы безчеловѣчнѣй, вы свирѣпѣй,Вы злѣе въ десять разъ гирканскихъ тигровъ.Смотри, свирѣпая, какъ горько плачетъОтецъ несчастный. Намочила тыПлатокъ въ крови любимаго мной сына,И я слезами смылъ всю кровь его.Возьми платокъ, ступай и хвастай всюду.

Когда ты правильно разскажешь повѣстьО томъ, какъ мучила меня, – клянусь,Моей душой клянуся, – всѣ плачутъ,Кто будетъ слушать. Да, мои врагиИ тѣ заплачутъ крупными слезамиИ скажутъ: «страшное то было дѣло!»Жестокосердый Клиффордъ, убивай скорѣй.Душа на небо, кровь моя – на васъ.

Нортумберлэндъ.

Когда-бы всѣхъ моихъ родныхъ убилъ онъ.То и тогда я могъ-бы только плакать,

Да, плакать вмѣстѣ съ нимъ; я вижу,Какъ тайно грусть его терзаетъ душу!

Маргарита.

Милордъ Нортумберлэндъ! какой ты плакса!Припомни, сколько зла онъ сдѣлалъ намъ,И вмигъ осушатся твои всѣ слезы.

Клиффордъ.

За смерть отца! Я клятву исполняю!(Колетъ его)

Маргарита.

За право мягкосердаго супруга!(Колетъ его)

Iоркъ.

Прими меня, о милосердный Боже!Моя душа изъ ранъ къ тебѣ летитъ.(Умираетъ)

Маргарита.

Снять голову и на ворота Iорка!Пусть Iоркъ любуется на городъ Iоркъ.Маршъ. Exeunt.

II. Шекспировское торжество въ Петербургѣ[12]

.

Et tu quoque!

Et tu quoque! И ты, Брутъ! И мы туда же! Намъ нельзя было отстать отъ просвѣщенной Европы! Безъ насъ вода не освятится.

Въ самомъ дѣлѣ, отчего и не отпраздновать трехсотлѣтнiй со дня рожденiя юбилей Шекспира? Надо было только распорядиться такъ, чтобы торжество это не происходило въ пустой залѣ. Неудавшееся торжество хуже, чѣмъ еслибъ его совсѣмъ не было. Безъ сомнѣнiя, украшенiемъ и настоящимъ дѣломъ этого торжества было чтенiе сценъ изъ ненапечатаннаго еще перевода трагедiи о "Королѣ Джонѣ" покойнаго А. В. Дружинина. Но одна ласточка весны не дѣлаетъ, говоря на иностранно-рускомъ языкѣ.

Но затѣмъ?

Затѣмъ излагались мнѣнiя нашихъ знаменитостей, литературныхъ и учоныхъ, о всемiрномъ значенiи "всепрощающаго" сердцевѣдца вообще и о значенiи его въ Россiи въ особенности. Чего же еще больше?

Если къ этому прибавимъ тѣ нравоученiя, которыя одинъ современный поэтъ вывелъ изъ трагедiй Шекспира, – то кажется, дальнѣйшiя требованiя должны показаться противуестественными.

Да, позабылъ, еще музыка была. Торжество, словомъ, на славу.

Одного ему недоставало, малаго – самостоятельности. Намъ кажется, точно оно составлено по г. Гервинусу. То же холодное почтенiе, то же отсутствiе задушевности, тѣ же нравоученiя.

Вотъ почему, несмотря на нашъ глубочайшiй патрiотизмъ, мы дали г. Гервинусу первое мѣсто въ нашей статьѣ. Къ г. Гервинусу мы отнеслись критически, слѣдуя мудрому правилу Кузьмы Пруткова: "смотри въ корень", – о нашихъ же соотечественникахъ намъ остается только повѣствовать. Разбирать ихъ нечего, потомучто своего, русскаго, они не сказали ничего; въ качествѣ цивилизованныхъ европейцевъ, состоящихъ подъ наитiемъ нѣмецкой мысли, они перевели нѣмецкiя мысли на quasi-русскiй языкъ, и вотъ вамъ петербургское слово о Шекспирѣ! Никакого одушевленiя!

Полно такъ ли важенъ Шекспиръ для русской земли, какъ объ этомъ повѣствовалъ, съ академическою важностью, г. Галаховъ?

Полно точно-ли Шекспиръ "намъ близокъ и родствененъ" и "мы можемъ съ чувствомъ справедливой гордости смотрѣть на того Шекспира, который является у французовъ, подвергаясь превратнымъ толкованiямъ и унизительнымъ сравненiямъ?"

Полно точно-ли "наше участiе въ праздникѣ не есть игра легкомысленнаго тщеславiя и пустой подражательности, а ясное представленiе дѣла, живо сознаваемаго каждымъ образованнымъ русскимъ?"