Винодел

Судя по безумному страху в глазах, они ее поняли и заторопились к выходу.

Миновав сувенирную лавку, Вейл зашла в дегустационный зал, расположенный в нише коридора. Волнение росло, в груди щемило. Ей вдруг захотелось немедленно убраться отсюда.

«Хреновая болезнь клаустрофобия. Столько неудобств… Ладно, не время ныть».

И она пошла дальше. А дальше была винная пещера. С узкими проходами, низким потолком и тусклыми лампочками.

Вдоль стены громоздились сотни бутылок, которые были уложены по двенадцать штук в высоту и несколько десятков в длину. Впереди лежали на боку дубовые бочки, сужавшие пространство еще больше. За поворотом оказался еще один тесный проход, и с каждым шагом лампочки встречались все реже. Вместе с освещением, казалось, таяли и запасы воздуха.

«Это просто смешно! Мэйфилд может быть где угодно. Наверное, он знал об этом замке. Может, он свернул не потому, что увидел патруль, а потому, что собирался это сделать. Потому что знал, сколько здесь пещер, коридоров и потайных комнат».

Как же его найти?

Вейл блуждала по хитросплетениям лабиринта, не в силах думать ни о чем другом, кроме как о своей фобии.

«Нет. Сосредоточься на Мэйфилде. На Мэйфилде. Он может быть где угодно. Не отвлекайся…»

Наконец более-менее большая комната. Можно отдохнуть, перевести дыхание. Подумать.

Это было помещение с относительно высоким потолком и ярким светом. Она прошлась, заглядывая в каждый уголок, образованный грудами дубовых бочек. В «Серебряном гребне» бочки хранились в гораздо более просторном помещении.

Там же они нашли Викторию Камерон. Там же и заварилась вся эта каша. В каком-то смысле Вейл сделала полный круг и вернулась в исходную точку.

Она шла по широкому проходу, постоянно оглядываясь, чтобы Джон Мэйфилд не набросился на нее сзади. Остановилась, развернулась и прижалась к стене. Опустилась на корточки и достала «блэкберри». Связь минимальная, одна «палочка», но должно хватить.

Новых сообщений не было. Робби так и не отозвался. Почему? Она оставила весьма истеричное сообщение на автоответчике, он не мог его проигнорировать. Он всегда ей перезванивал. Всегда.

Сжимая «Глок» в левой руке, большим пальцем правой она набрала: «Где ты? Помоги».

Следующее сообщение она отослала и Диксон, и Бриксу, и Люго, и Агбаяни: «Я в комнате с бочками. За сувенирами. Где-то в туннелях. Мэйфилда нет. Где вы?»

Спрятав «блэкберри» снова в чехол, она услышала писк мобильного. Где-то совсем близко. Слишком близко. Она огляделась. Чей это телефон? На долгий сигнал звонка непохоже. Это был именно писк — сигнал получения сообщения. И тишина.

Сообщение…

Она только что отослала сообщение.

«Черт, не нравится мне это!»

Вейл покрепче сжала в руке пистолет и медленно пошла вперед. Слева, в боковой комнатке, заставленной дубовыми бочками, кто-то лежал. Под ним темнела лужа.

Вейл крутила головой, пытаясь заглянуть за каждую бочку, но ничего не увидела и с опаской приблизилась. Прижалась к стене, убедилась, что никого рядом нет, и только тогда посмотрела на лежащее на земле тело. Тело мужчины. Хорошо одетого мужчины.

Она присела и пробежала глазами по полоске света под бочками — ничьих ног там не оказалось. Никакого движения.

И тут она увидела лицо жертвы. Это был Эдди Агбаяни. При таком скудном освещении определить причину смерти было нелегко. Она приложила пальцы к шее: пульса не было. Но кое-что, оправдавшее худшие опасения, она таки нащупала.

Вейл достала «блэкберри» и, подсвечивая экраном, осмотрела его горло. Пропальпировала хрящ. И сделала неутешительный вывод: детектив стал очередной жертвой Джона Мэйфилда, пресловутого Давильщика. Дальнейшая экспертиза должна была подтвердить ее догадку.

Левое запястье его было надрезано, кровь вокруг раны еще не успела запечься. Его убили совсем недавно. А значит, Мэйфилд все еще был рядом.

Ботинки Агбаяни не были сняты, но это уже не имело значения. Мэйфилду необязательно было оставлять свою визитную карточку. Они и так знали, что это его рук дело.

Она долго, не моргая, смотрела в пустоту, а когда опустила глаза, то увидела свежее сообщение от Брикса: «Осмотрел верхний этаж с восточной стороны и башни. Ноль».

Следом за ним написала и Диксон: «Во дворе, в ближайших комнатах, в банкетном зале пусто. Я на втором этаже. Не знаю, где он».

Вейл отослала ответ: «Я в большой комнате внизу. Нашла труп. Теплый».

Она не стала уточнять, что это Агбаяни, чтобы не расстраивать Диксон, но потом поняла, что выбора нет. Они должны знать, что лишились одного из своих.

Тяжело вздохнув и еще раз покосившись на безжизненное тело Агбаяни, Вейл набрала новое сообщение: «Мне очень жаль, Рокс. Это Эдди».

На глаза набежали слезы. Она знала, что Диксон будет убита горем. Сама она не успела с ним сблизиться, но он казался ей очень славным малым.