Виртуальные войны. Фейки

На первом месте мы упомянули медиа, но медиа является лишь информационным каналом, который должен нести виртуальные объекты, способные трансформировать сознание. Человек, переходящий в иное состояние, нуждается в прикосновении к чему-то принципиально более высокому, чем просто мирское и близкое.

Сталинское кино, например, активно использовало инструментарий создания пафоса. Причем С. Эйзенштейн изучал методы создания эмоциональных переходов подобного рода, даже отталкиваясь от опыта создателя ордена иезуитов И. Лойолы, который в свою очередь опирался на более древние практики двенадцатого столетия[948][949][950]. Лойола задействовал в своих упражнениях все виды чувств одновременно, чтобы получить нужный эффект. Нужно было представить, к примеру, как выглядит ад, какие звуки, какие запахи, идя так по всему набору чувств. Когда все они «включены», мы получаем прикосновение к чему-то большему, чем мы сами.

Но это методика работы с индивидуальным сознанием. Как достичь результата для работы с массовым сознанием? Как сделать его единым? Для создания единства понимания мира нужна многоуровневая структура, включающая в себя: богов, героев и славную историю борьбы народа с врагами, где и проявляют себя герои. Кстати, сталинское кино и трудовой подвиг сделало героическим. Соцреализм трудовое ставил на первый план, а личное — на второй. Тем самым трудовой подвиг всегда был впереди, например, любви.

Формирование новой идентичности было важной задачей. Макаренко достигал результата построения новой идентичности в рамках своей трудовой коммуны. Правда, все сегодняшние статьи о нем акцентируют лишь то, что он популярен за рубежом, но не дома[951][952][953]. Но Макаренко работал в закрытом коллективе, что вносит определенные вопросы в его методологию. Например, воспитание коллективом возможно только в закрытой среде. Трудовые колонии были в ведомстве НКВД, где и работал Макаренко. Только благодаря розыскам немецкого исследователя Г. Хиллига стало ясно, кто «оберегал» Макаренко в этой системе[954][955]. Это был нарком В. Балицкий, который превратился во врага Сталина, обнаружив свидетельства сотрудничества вождя с царской охранкой, хотя до этого сам активно участвовал в репрессиях. Кстати, китайский вариант перевоспитания американских военнопленных, называемый «промыванием мозгов», вырос именно из такого опыта нахождения в закрытой среде[956]

. По сути и современный китайский метод социального контроля возможен только в полностью контролируемой среде, которую предоставляет государству использование big data[957].

Еще одним примером объединения механизма в единое целое является так называемое «слияние идентичностей». Оно характеризуется тем, что единство с группой оказывается сильнее любых других, включая семью[958]. Например, под таким углом зрения начали изучать футбольных болельщиков[959][960][961] и даже ливийских революционеров

[962].

Слияние идентичности постулируется как качественный предсказатель экстремальной жертвы типа своей жизни ради группы[963][964]. В той же ливийской революции бойцы на передовой были более связаны со своими побратимами, чем со своей собственной семьей. Как отмечают исследователи: «Когда обычные граждане объединены вместе и ведут войну, их связь друг с другом принимает семейный или даже сверхсемейный характер. Более того, единожды сформировавшись, эти семейные связи могут подталкивать бойцов идти на экстремальные жертвы ради группы, включая даже смерть»[965].

Однотипно происходит с футбольными болельщиками: «для некоторых болельщиков футбол создает чувство принадлежности, соединяющее тебя с другими, а группу — со стадионом или территорией. Это внутреннее единство с группой ведет к сильному про-групповому поведению, наиболее известным вариантом которого является футбольное насилие, но оно может выражаться также в ненасильственном альтруизме (например, в благотворительности)» ([966], см. о взгляде на болельщиков со стороны нейропсихологии[967]

).

Единство лежит в первую очередь в области базовых представлений. Европа объединена определенным единством понимания ситуаций и реагирования на них. Украина, к примеру, на многие ситуации реагирует по-разному в разных регионах, что сделало возможным как аннексию Крыма, так и попытку аннексии Донбасса (см., например, анализ ценностей Луганска у И. Семиволоса[968] и Галичины у Я. Грицака[969]).

Сближающиеся идентичности могут стать предлогом для войны. Это касается как военного вмешательства России в Украину[970], так и провалившегося вторжения России в Черногорию, направленного на смену власти[971][972].