Виртуальные войны. Фейки

В свою очередь Россия приходит к выводу о ценностном расхождении с Европой в плане противопоставления коллективных ценностей индивидуальным. Например, Г. Малинецкий (и не он один) подчеркивает: «Мы до сих пор с упорством, достойным лучшего применения, толкуем, что мы европейская страна! Ну, коллеги, но это же явный абсурд. Ну просто вдумайтесь. Ну какая мы европейская страна? Какая любимая европейская сказка? Это „Золушка“ — девочка делала все по инструкции, и ей дали прекрасного принца в награду. Какая наша любимая сказка? Конечно, это „Иван-дурак“. Потому что он в обычной жизни как-то вот странный человек, но когда есть экстремальная ситуация, именно он — адекватный. А не те люди, которые действовали по инструкции. Откуда это взялось? А понятно, откуда, потому что у нас зона рискованного земледелия. У нас одиночка не выживает.

Европейская ценность: каждый за себя, один Бог за всех. И тут одно отношение к свободе. Наша ценность: сам погибай, а товарища выручай, — это соборность, это совершенно другие ценности. Возьмем отношение человека к Богу. Там строится собор с многими сотнями мест, и человек — в этом микрокосмосе песчинка. Наше отношение — храм Покрова-на-Нерли. Абсолютно иное»[973].

При этом Малинецкий забывает упомянуть, что сегодняшние представления абсолютно не такие, что связано с изменениями в жизни людей, которые уже не нацелены на выживание, что было главным в коллективной модели. Если бы СССР сохранял эту ориентацию, например, то не было бы распада в пользу западного образа жизни. Например, прозвучала такая критика поведения российских женщин во время проведения футбольного чемпионата: «Безусловно, это следствие той матрицы, в которой воспитываются россиянки. Матрицы тотального преклонения перед Западом. Она существовала с начала 80-х, а сейчас претерпела некоторые изменения, оттененная массированной пропагандой о величии России. В такой шизофрении и существует наша страна: Запад плох и порочен, но его надо копировать — странное сочетание раболепия и ненависти. Но в основе своей с 80-х мало что изменилось: в России одно дерьмо, на Западе — сладкая вата; таковы массовые представления» ([974], см. дискуссию по поводу этой статьи[975][976]

[977][978]

[979]).

С другой стороны все страны Азии имеют коллективную ценностную ориентацию, и это не мешает им жить в мире и согласии со странами, ориентированными на индивидуальные ценности. При этом Запад тоже перешел на индивидуальные ценности в определенный период и в конкретных условиях.

Сегодняшний мир стал менее коллективно ориентированным из-за множества изменений, которые произошли. Мир, наоборот, декларирует разнообразие, поскольку, как оказалось, оно является более выгодным в плане порождения более высоких экономических результатов. Многие страны сознательно создают условия для утверждения и поддержания разнообразия.

Власть с точки зрения облегчения проблем управления ориентирована не на разных, а на одинаковых индивидов. Армия, школа и проч. всеми силами создают однотипность, включая внешние характеристики (форма, прически и под.). Бизнес также любит однотипность реакций, которые сегодня в мире создает глобализация, когда мы читаем одни книги и смотрим одни и те же сериалы, откуда следует, что мы будем столь же радостно покупать бренды, отталкиваясь от одной и той же рекламы.

В результате мы попадаем в мир, в котором известны все наши действия, настоящие и будущие. За нами не стоит ничего неизвестного. Big data знает о нас все, где и когда мы бываем, что покупаем, что читаем и смотрим, за кого голосуем. Мы не знаем о себе всего того, что знают «они». Тем самым вне нашего желания мы стали единой большой семьей.

Т. Шоу в своей рецензии на книгу об интеллектуальном сотрудничестве Д. Канемана и А. Тверски, на которых базируется современное использование бихевиористских идей в плане понимания человеческой иррациональности, пишет: «Бихевиористские техники, используемые правительствами и частными корпорациями, не обращаются к нашему разуму, не пытаются убедить нас осознанно при помощи информации и аргументов. Скорее эти техники изменяют поведение, обращаясь к нашим нерациональным мотивациям, нашим эмоциональным триггерам и неосознаваемым предубеждениям. Если бы психологи обладали системным пониманием этих нерациональных мотиваций, они бы имели силу влиять на самые малые аспекты нашей жизни и самые большие аспекты наших обществ»[980].