Вирус Бога

Там, где стоял Хавьер, были камеры с ведьмами. Они вошли в первую. В ней, прикованная к кольцу в стене, сидела на грязном полу среди соломы молодая ведьма. Она отрешенно посмотрела на вошедших. В камере ярко горел огонь в камине, также в нем лежали ­какие-то металлические инструменты, при взгляде на которые у Хавьера мелко затряслась челюсть и потекли слюни. Из соседнего помещения в камеру вошли двое священников, они с удивлением взглянули на гостей.

– Ваше Высокопреосвященство, брат Иоанн, чем обязаны такой честью? – поинтересовался один из них.

– Я вижу, вы планируете провести предварительную беседу с этой нечестивой? – спросил Карлос.

– Да, мы планировали подготовить ее к допросу и привести в подобающий вид. Ее красота может дурно повлиять на молодых вельмож, уже начавших пир наверху. Это иногда бывает опасно. Один раз был случай – даже схватились за оружие. Зло коварно и многолико, а такое личико кроет в себе страшную бездну проблем.

– Полностью одобряю ваши намерения, брат мой, – сказал Иоанн, – и даже хочу посодействовать в вашем благом начинании.

И Иоанн кратко изложил суть вопроса вошедшим священникам. Выслушав, они немного оторопели, но согласились помочь.

– Пожалуйста, принесите нам кувшин воды и семь чаш, – попросил их Карлос.

Один из священников удалился. Пока его ждали, осмотрели ведьму. Франциск наклонился к ней и заглянул в глаза. Он не ошибся – в глазах ведьмы был тот самый характерный блеск. Монах отметил, что в нем начало зарождаться чувство жалости к этому юному, красивому существу, которое в полной покорности сидело на полу у его ног и несчастным взглядом смотрело на него снизу вверх. Он встрепенулся, поняв, насколько правы были святые отцы в утверждении о многоликости Зла и в своем желании изуродовать ведьму. Франциск отшатнулся от нее и отвернулся, ведьма засмеялась звонким чистым смехом. В ответ Хавьер издал нечленораздельный, животный звук. Он было дернулся к ней, но удержал себя в руках, звякнув инструментами в свертке, который все еще прижимал к своей груди. Ведьма наблюдала за этой сценой, и подергивалась от смеха.

Вернулся брат с чашами и кувшином воды. Франциск снял с пояса кожаную флягу, положил на стол. Он повернулся к ведьме и осмотрел ее.

– Мне кажется, нужно отрезать ей руку, – сказал он, – ее проще будет разделить на семь частей. Кроме того, при отделении от тела будет удобнее прижечь рану, чтобы она не истекла кровью до костра. Что думаете? – осведомился он, повернувшись к Хавьеру. Это действие стоило ему серьезных усилий.

– У-у? – промычал тот, выпучив глаза.

– Он немой, я забыл предупредить, это еще одно его достоинство, в нашей работе крайне полезное, – пояснил Иоанн, – да, друг мой, можете приступать, – повелел он Хавьеру. – Возьмите, пожалуйста, ее левую руку, правая нам еще пригодится для подписи протокола.

Все отошли и встали вдоль стен. Ведьма разом утратила все веселье и побледнела, как полотно. Хавьер положил сверток, который он держал у груди, на стол. Он развернул его и достал оттуда небольшую пилу с острыми зубьями. Взяв ее, повернулся и пошел к ведьме. Та отползала от него в угол, мелко перебирая ногами, отталкиваясь ими от пола. Она ничего не говорила, прикусив нижнюю губу, лишь отрицательно мотала головой, пока не уперлась спиной в стену, вздрогнув от неожиданности. Девушка убрала руки за спину, пряча их от приближающегося Хавьера, и расплакалась, до крови прокусив себе губу. Тоненькая струйка крови потекла ей на подбородок.

Хавьер дошел до нее и присел на корточки рядом. Его огромная фигура нависла над девушкой. Франциск снова почувствовал острый приступ жалости к этому юному прекрасному существу, попавшему в столь печальные обстоятельства. Но он строго одернул себя, напоминая, что перед ним отродье Сатаны, и собрался с духом.

Хавьер положил пилу на пол и протянул руку к ведьме. Та с визгом набросилась на него и вцепилась в руку зубами, так сильно, что ее скулы побелели от напряжения. У Хавьера на лице не дрогнул ни один мускул. Он тяжело дышал, но явно не от боли, и с неким инфернальным наслаждением смотрел на то, как ведьма вонзает зубы в его руку. Наконец она устала, выдохлась и, утратив силы, откинулась к стене. Рот ее был в крови, она провела по нему рукой, размазав кровь по щеке. Потом сплюнула, но сил осталось так мало, что розовый плевок потек по подбородку. Вдруг девушка разрыдалась, как ребенок, навзрыд, в полном отчаянии, и уткнулась лицом в колени.