Вишенки

Домовитая девка, ой, домовитая! И красавица, тут как ни крути, в их породу, в мамкину красотой пошла, и умница. Иной раз в избе как раскомандуется, что ни Марфе, ни ему, Даниле, дома делать нечего. Всё сама да сама. И, главное, ладно так у неё, быстро получается, спорится. Работа так и горит в руках. Хорошая дочка, жалостливая. Да все хорошие. Других и не должно было быть, решает для себя Данила.

Прибрал всё, взял метлу начисто подмёл двор, не стал доверять такое ответственное дело кому-то из домашних.

Через месяц, уже в средине июня, пришло первое письмо от Кузьмы из армии. Танюшка с Ульянкой нашли Данилу в саду, там под грушей шалаш делал для сторожа. Летние сорта яблок созревать начали, сейчас глаз да глаз нужен в саду от ребятни. Да и кто постарше не откажется сорвать яблоко. Мало ли что в своём саду за хатой такие же есть, в чужом – всё слаще.

– Папа, папа! – раскрасневшаяся младшая дочка прямо ввалилась в шалаш. За нею – Ульянка.

– Письмо от Кузи, дядя Данила! – опередила дочку Уля. – Почтальонша тётка Настя принесла только что, так мы сразу к тебе, дядя Данила.

– Мамку надо было порадовать сначала. А потом бы и мне, – остудил пыл девчонок, а сам уже заволновался, схватил кисет, стал крутить папиросу.

– Ну, ладно. Так и быть, читайте, раз принесли.

И пока Танюшка с Ульянкой читали, перебивая друг дружку, сидел, слушал, подняв голову куда-то к вершине яблони, что напротив шалаша, а тёплая волна заволокла душу, вышибла слезу.

– И ладно, и ладно, – не сказал, а прошептал, когда девочки закончили читать. – Вот и ладно. Так и должно быть. А вы бегите к мамке, порадуйте, да и другим дайте почитать. Смотрите, не потеряйте письмо-то, – выпроводил детей, сам остался лежать в шалаше на свежей траве, которую только что накосил специально для этой цели.

Под Минском, в городе Борисове, танкистом его сын Кузьма. Так и должно быть. Тракторист, член партии большевиков, прямо перед армией приняли, – это вам не фунт изюму скушать. Куда ж его такого? Конечно, только в танкисты.

Данила снова наладился подумать, помечтать. Что-то в последнее время он часто мечтать стал. С чего бы это? Стареет, что ли? Так вроде пятьдесят пять лет – разве ж годы? Он ещё ого-го! Тьфу-тьфу, к докторам ни разу не обращался. И в руках силу чует, и вообще…

Ладно, лучше про детей. Кузя пишет, что в школе младших командиров учится, командовать танком будет. А это тебе не трактор! Зимой ходили в клуб смотреть кино про Красную армию. Так там и видел Данила эти танки. Это же ужас, какая сила! А боевая мощь! Вот то-то и оно, такой техникой только такие как Кузьма и могут и должны владеть, управлять да стрелять с них.

Мысли снова перекинулись к детишкам. Это ж как получается? Выходит, в его ненависти, злобе, праведном гневе к Ефиму Гриню никто Данилу не поддержал? Никто не принял его сторону, а пожалели Марфу, Ефима, Глашу? Это как получается? Что ж это такое? Постой-постой!

Данила сел, обхватил голову руками. Вон оно как! Мало того, что не поддержали, правда, Вовка вроде в самом начале на его стороне был, потом как-то сдался, так считают, что он не правый? А Марфа, мать их, с чужим мужиком в копне – правая? А его лучший друг с женой друга в копне – тоже правый? Да что ж это такое?! Неужели люди перестали правильно мыслить? Кто же рассудит? Кто поможет разобраться в таком деле? А в себе самом – кто поможет?

И Марфа, его жена Марфа всё так же ходит к Гриням, общается, разговаривает и с Ефимом, и с Глашей! Главное, как ни в чём не бывало! Правда, по первости пытался не пускать жену, кидался даже с кулаками на неё, так все дети встали стеной за мамку, пригрозились, что его, отца, папку своего, знать больше не будут, праздновать не станут, если, не дай Бог, он мамку пальцем тронет. И он поверил тогда детям: порода, холера их бери! И в кого только такие удались, уродились?

Резко выдернул кисет, нервно стал крутить очередную (какую уже по счету?) папиросу.

Это как быть дальше? С самого первого дня, как родилась эта Ульянка, вся детвора Данилы кинулись к Гриням, хотя знали с самого начала всё: и что мамка их с дядей Ефимом в копне… И что отец их, Данила, чуть не застрелился от горя. А поди ж ты! Выходит, им папку своего не жаль, понять не могут, а чужих людей поняли, приняли, смирились и живут как ни в чём не бывало. Или делают вид? Вот поди разберись.

Данила в очередной раз сильно затягивается, замирает на мгновение, задерживает дым в себе, потом с силой выпускает.

Что ж получается? Выходит, он один, а все остальные – вместе? Неужели он неправ? Не может быть! Это ж что за жизнь тогда начнётся, если всё с ног на голову?

Девчушку, Ульянку, приняли и принимают как свою. И с Ефимом обнимаются и целуются его, Данилы, дети. Что ж происходит? Вот загадка, холера её бери. Хоть сходить к отцу Василию да поговорить с ним, посоветоваться.