Витязь специального назначения

— Ребята, как же я рад Вас видеть, вы бы знали. Кстати, Ласка, познакомься, — он широким жестом указал на спокойно сидящего рядом Хана.

— Джура, Великий Хан кызбеков, — усмехнулся Хан, но поклонился в сторону Ласки.

— Боярыня Ласка, — поклонилась слегка озадаченная девушка и вопросительно глянула на улыбающегося Акелу.

— Да, да, тот самый, — кивнул он.

— Барс, Главный Воевода Руссии, — наклонил голову Андрей, — я так понимаю, что вы сейчас не в состоянии войны.

— Правильно понимаешь, — кивнул Витязь, — воюем на одной стороне. Так что, прошу любить и жаловать.

— Не вопрос, — пожал плечами Барс, Ласка благоразумно промолчала, а Хан криво усмехнулся.

— Вы как тут оказались? — смог, наконец, задать Акела мучивший его вопрос, — садитесь и рассказывайте.

— Долго рассказывать, Борисыч, лучше потом. В двух словах, — вычислила тебя Прабабка, забросил сюда Соловей. Василий Викторович, разведи костёр, пожалуйста. Вечереет уже. А утром летим домой. Или у тебя другие планы?

Акела задумался.

— Слушайте, кто знает, где находится Шварценбок?

— А это, вообще-то, что? — поинтересовался Барс.

— Так, с тобой ясно? Эрик?

— Никогда не слышал, — мотнул тот головой. Ласка тоже недоумённо пожала плечиком. Все повернулись к Хану. А тот, не поднимая глаз, смотрел в костёр. Потом легко поднялся и скрылся в темноте. Андрей вопросительно покосился на друга.

— Он что, до сих пор на меня злится?

— Нет, — раздумчиво сказал Акела, жуя травинку, — не думаю. Тут что-то другое. Да он вообще — сплошная загадка. Тогда, на острове, он мне спокойно мог шею свернуть… но почему-то не стал. И потом… В разные передряги попадали и я на него, как на каменную гору.

— Хан — настоящий воин, — твёрдо сказал Эрик, — раз ничего не сказал, значит, ему нельзя.

— Ну, нельзя так нельзя, — пожал плечами Андрей, — Борисыч, а ты его сканировать не пробовал? У тебя ведь когда-то здорово получалось.

— Отсканировался, — криво улыбнулся Витязь.

— В каком смысле? — удивился Василий, — я же помню, как ты тогда, у Диких Охотников…

— Всё. «Баста, карапузики, кончилися танцы». На острове, едва я в себя пришёл, кто-то из этих ребят меня так по голове угостил…, - он с усмешкой показал на Эрика.

— Я и угостил, — нехотя признался тот, — тупой стрелой.

— Ну, вот. Пока суть да дело, я очухался, способность эта ко мне вернулась. Эрик, помнишь, как мы галеру захватили? Вот тогда я почувствовал это первый раз. У меня всё получилось. А вот потом, когда всё кончилось, у меня такой отходняк начался, что я чуть не умер. Трое суток в каюте отлёживался.

— А сейчас ты снова башкой приложился, — резюмировал Барс.

— Теперь понял?

— Теперь понял. А этот Шварценбок тебе зачем?

— Сдаётся мне, брат, что там-то как раз наш главный супостат и отсиживается.

— Ты «синих» имеешь в виду? — мгновенно «сделал стойку» Андрей.

— Именно, — устало откинулся на изголовье Акела, — они, кстати, уже тут нас сумели достать. Берег помнишь, Эрик?

— А, ты про тех монахов?

— Да.

— А я-то голову ломал — что там делают служители Христа? — хлопнул он себя ладонью по лбу, — погоди, ты же говорил, что ты тоже христианин?

— Ай, да не ломай ты себе голову, — отмахнулся Витязь, — оно тебе надо?

— Погоди, — упёрся здоровяк, — а Хан-то к этому какое отношение может иметь? Он-то вообще молится этому… ну, как его?

— Кудаю, — улыбнулся больной, — да я и сам про него ничего не знаю. Ходячая загадка.

Из темноты появился Хан и молча сел на прежнее место.

— Я не знаю — хуже я сделаю или лучше. Только, по-моему, хуже уже не будет.

Я расскажу вам всё. Он помолчал, достал из кармана цыгарку, неторопливо закурил и продолжил.

— Когда мы с сестрой оказались здесь, мне было десять лет, а сестре двенадцать. Нас приютил один старик. Он был простой пастух, хотя и потомок славного рода. Когда войско с Запада разбило нас, весь наш род погиб, а женщин и детей увели в рабство. Мы с моей старшей сестрой вместе оказались на невольничьем рынке. Купили нас тоже вместе. Тогда я счёл это счастьем. Сейчас — не знаю. Нас купили служители Христа. Они поселили нас в монастыре, хорошо кормили, учили читать и писать. Работать тоже заставляли, но работа была лёгкой.

Он бросил окурок в костёр, взял чашку с остывшим чаем, выпил её залпом и покрутил в руках, как бы собираясь с мыслями.

— Я не был примерным учеником. Мой норов был слишком необуздан. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я убежал из монастыря. Я звал с собой и сестру, но она отказалась. Она и меня отговаривала — ей там нравилось. Тогда я убежал один и скитался по свету, пока не добрался до родной степи. Мне даже удалось найти старика, который нас приютил. Он уже был очень стар и от всего богатства у него осталось — восемь баранов. Но у нас не зря «восемь» считается счастливым числом.

Я не буду рассказывать, как я пас овец и ходил в набеги. В конце концов, в двадцать четыре года я стал тем, кто я есть сейчас — Джура-ханом, Великим Ханом кызбеков. А ещё через год, когда мы вернулись из удачного набега, ко мне пришли монахи. Те самые, которых вы зовёте «синими».

— Орден Тернового Венца? — полувопросительно сказал Акела.