Витязи морей

В Крыму Сенявину посчастливилось не умереть от чумы во время эпидемии, выхватившей из экипажа эскадры свыше ста человек, видеть последнего крымского хана Шагин-Гирея и даже получить от него в подарок серебряные часы и, наконец, попасть в адъютанты к контр-адмиралу Мекензи, который был озабочен устройством порта близ татарского селения Ахтиар, где имелись бухты, укрытые от ветров горами, причем одна из них длиной до семи верст и шириной в версту. Этот новоустроенный порт скоро получил от Потемкина название Севастополь, то есть «Знаменитый город».

Что город этот будет знаменит когда-то, предугадать было не трудно, раз в бухтах могла быть стоянка огромного военного флота, а на берегу на высоком столбе Потемкин приказал прибить доску с надписью славянскими буквами: «Дорога в Константинополь».

Как бы блестяще ни рисовалось самому Потемкину будущее этой местности, тогда, когда был там Сенявин, это был еще совсем пустынный край, где только одни развалины древнего Херсонеса и генуэзских укреплений у Балаклавы да Инкерманские пещеры свидетельствовали о былом; теперь здесь были только небольшие и бедные татарские аулы, а Балаклава представляла собой селение рыбаков-греков.

Контр-адмиралу Мекензи принадлежит заслуга первоначальной разбивки и застройки Севастополя как города. Каждый командир корабля привлекался к постройке дома для себя и казармы для своей команды, однако строительных материалов под рукой не было, как не было и строительных рабочих. На кораблях были, конечно, матросы-плотники, но не каменщики, а дома приходилось делать из камня за неимением леса. Из местных жителей каменщиков нашли только среди балаклавских греков, и им в помощь даны были матросы.

Имея в виду показать Севастополь Екатерине II во всей красе, Потемкин всячески нажимал на Мекензи, тот же — на своих адъютантов, а эти в свою очередь — на рабочие команды судов.

Готовый пиленый и бутовый камень привозили с развалин Херсонеса, но дело это далеко не пошло вначале по недостатку извести; потом наловчились класть камень на глине с морским песком, наконец, чтобы ускорить строительство, ограничивались стенами из плетня, обмазанного глиной; крыши же на всех постройках были камышовые, как это было принято в низовьях Днепра.

В то же время строились и разные мелкие суда, и пристань и устраивались кирпичные заводы, — вообще, работа кипела. Дома командиров судов расположились на берегу Южной бухты, и в ноябре Мекензи в своем доме, который, конечно, оказался и больше, и благоустроеннее всех других, дал первый бал.

С Севастополем, таким образом, связано было несколько лет службы Сенявина. По мере своих сил и положения он содействовал и первоначальному устройству этого города, и увеличению, хотя и мелкими судами, флота на Черном море. При нем учреждено было адмиралтейство в Херсонесе и Главное Черноморское управление, благодаря чему Черноморский флот получил отдельное от Балтийского бытие; при нем очень часто наезжал в Крым, неизменно навещая и Севастополь, князь Потемкин, причем Сенявин постоянно назначался к нему в ординарцы, так что Потемкин иногда подолгу беседовал с ним, привык к нему, называл его без чинов по имени.

Энергичный, находчивый, Сенявин перешел после смерти Мекензи адъютантом к новому командиру Севастопольского порта и флота графу Войновичу и в 1787 году, то есть 24 лет, был уже капитан-лейтенантом.

В этом году, как известно, Екатерина II приезжала в Крым, и Сенявин был очевидцем феерического путешествия «северной Семирамиды», так как с важными бумагами, полученными из Константинополя, был послан Войновичем к Потемкину, встретил его в Кременчуге и потом вместе с чрезвычайно многочисленным кортежем Екатерины возвратился в Крым.

О том, что ему пришлось наблюдать при этом, он довольно подробно говорит в своих воспоминаниях, но вполне естественно, что его наблюдения были поверхностными — иными при его положении они и не могли бы быть. Так, он, между прочим, описывает, как Екатерина обратилась к матросам-гребцам на приготовленном для нее в Севастополе катере: «Вон как далеко я ехала, чтобы только увидеть вас!» На что один из матросов ответил: «От ефтакой царицы все может статься!» — а Екатерина, оборотись к графу Войновичу, сказала по-французски с большим удовольствием: «Какие ораторы твои матросы!»

Бумаги, которые вез и привез Потемкину Сенявин, были действительно важные: они представляли донесения русского посла в Константинополе Булгакова о том, что турки готовятся к войне с Россией из-за Крыма. И турки в том же 1787 году, посадив Булгакова в Семибашенный замок, начали войну. В эту-то войну, тянувшуюся четыре года, отличился и выдвинулся Сенявин.

II

Так как турки ввели в Черное море свой сильный флот, то Потемкин приказал Войновичу отправиться для встречи и сражения с ними к берегам Румелии (Болгарии); но в сентябре обыкновенно бывают в Черном море так называемые равноденственные бури.