Витязи морей

Вопреки опасениям Потемкина, он не только не погиб сам и не погубил доверенных ему судов и экипажей, но «пошарпал берега Анатолии» вполне исправно и выдержал шторм в открытом море. Он вернулся в Севастополь в октябре, и Потемкин доносил о нем в Петербург в следующих выражениях: «…благополучно возвратился, исполнив возложенное на него дело с успехом, разнесши страх по берегам анатолийским, сделав довольное поражение неприятелю, истребив многие суда его и доставив вместе с пленными богатую добычу».

Нужно сказать, что Черноморский флот в первый раз именно в эту экспедицию пересек Черное море и очутился у противоположных его берегов, так что Сенявину довелось сделать как смелое, так и вполне новое дело. Им заработал он Георгиевский крест и получил в командование шестидесятипушечный корабль, несколько раньше взятый в плен у турок.

Помогла или нет экспедиция Сенявина, но через два месяца после того, как он вернулся, Очаков был наконец взят, и это дало нашему адмиралтейству в Херсоне возможность беспрепятственных сношений с Севастополем и морем.

Но турки и после того не теряли еще надежды вновь овладеть Крымом. В июне 1791 года вошла с этой целью в Черное море огромная флотилия, в которой кроме знакомой уже нашим морякам эскадры было еще три: тунисская, алжирская и триполийская, так что турки стянули теперь на борьбу с недавно возникшим русским флотом почти все свои морские силы.

Из командиров отдельных эскадр выдавался алжирец Саид-Али-паша, флотоводец весьма опытный и отважный. Во главе же русского флота стоял Ушаков, теперь уже контр-адмирал, который пошел навстречу противнику и дал ему бой против Варны, у мыса Калиакра.

Участником этого боя был и Сенявин, командовавший большим кораблем «Навархия», но героем дня явился Ушаков, распоряжавшийся боем и нанесший туркам жестокое поражение. Сенявин же, из чувства ли соперничества с ним или по другим мотивам, выполнил в этом бою маневр, который от него требовался, не с тою отчетливостью и быстротой, какие ожидались Ушаковым, и на этой почве между ними после боя произошла размолвка, так что Ушаков счел себя вынужденным жаловаться на своего подчиненного самому Потемкину.

Как ни любил Сенявина Потемкин, но посадил его все-таки под арест. Однако раздувать ссору двух самых доблестных представителей командного состава Черноморского флота ему, весьма естественно, не хотелось, и он призвал к себе Сенявина и сказал возможно строго: «Дмитрий! Выбирай одно из двух: или ты испроси себе прощения у того, кого ты обидел, или я должен буду разжаловать тебя в матросы!»

Конечно, Сенявин выбрал первое, тем более что чувствовал за собой бесспорную вину против правил военной дисциплины, и извинение его перед Ушаковым в присутствии офицеров состоялось.

Это событие в жизни Сенявина весьма поучительно. Во время горячего боя, разумеется, часто бывает так, что распоряжения командующего, данные предварительно, оказываются невыполненными, когда инициатива перехвачена противником. Тогда, напротив, командир отдельной части должен найти другой выход из положения, который сулил бы успех. И конечно, у Сенявина в пылу боя появился свой план действий, но, выполняя его, он нарушил в чем-то план действий Ушакова. Извинившись, Сенявин признал свою опрометчивость, и Ушаков, который был вспыльчив, но не злопамятен, широко раскрыл объятия.

«Федор Федорович, — писал Ушакову Потемкин, когда услышал о примирении, — ты хорошо поступил, простив Сенявина; он будет со временем отличный адмирал и даже, может быть, превзойдет самого тебя».

Справедливость требует сказать, что Ушаков после этого случая отнюдь не затирал своего строптивого подчиненного, но всегда предоставлял ему возможность отличиться. Слова Потемкина, умершего в том же 1791 году, он помнил и часто говаривал: «Не люблю я, очень не люблю Сенявина, но он отличный офицер и во всех обстоятельствах может с честью быть моим преемником в предводительствовании флотом».

III

Сенявин доказал, что его верно угадали и Ушаков и Потемкин, что он не пустоцвет, что не какое-то счастливое стечение обстоятельств выдвинуло его на первых порах, что он не затем блеснул и раз, и другой, и третий, чтобы потом бесславно погаснуть.

Умер Потемкин, «великолепный князь Тавриды», кончился вскоре после того и век Екатерины. Царствование Павла поставило перед Черноморским флотом другие задачи. Турки в это время ушли в тень, на передний план исторической жизни Европы выступили французы, и Черноморский флот с Ушаковым во главе получил назначение идти в Архипелаг и очистить Ионические острова от французов, которые их захватили.

Еще Екатерина, опасаясь, что идеи Великой буржуазной французской революции проникнут в Россию, готовилась к войне с Францией, деятельно ведя переговоры по поводу этого с Австрией и Англией, в коалицию с которыми хотела вступить, но неожиданно умерла она среди этих приготовлений.