Виткевич. Бунтарь. Солдат империи

14 мая Нессельроде принял Гуссейна Али и вручил ему письмо Николая I Дост Мухаммед-хану, весьма дружелюбное, ориентированное на развитие отношений с Кабулом. В то же время в нем ничего не говорилось о военной помощи в борьбе с врагами эмира. Государь император и его министры были не склонны связывать себя далеко идущими обязательствами, поэтому в послании говорилось лишь о возможности торгово-экономического взаимодействия. Из текста письма: «В счастливый момент посланец вашего высочества, Мирза Гусейн, достиг моего двора с вашим дружеским письмом. Оно чрезвычайно приятно мне, и я весьма удовлетворен изъявлением вашей дружбы. Вследствие этого я буду всегда счастлив помогать вашим подданным, которые могут прибывать для торговли в мою империю»[314].

Подобная осторожность не означала, что Россия закрывала перед собой двери к более широкому сотрудничеству, распространяющемуся не только на торговую сферу. Многое зависело от того, что увидит Виткевич в Кабуле и Кандагаре, как пройдут и чем завершатся его переговоры. Кроме того, в Петербурге ни на минуту не забывали о возможной реакции англичан и собирались предпринимать дальнейшие шаги в зависимости от текущей ситуации.

Петербург – Тегеран

14 мая 1837 года Виткевичу вручили заграничный паспорт. Этот день стал официальным началом афганской миссии, которая должна была занять шесть месяцев. Во всяком случае, так полагали в Азиатском департаменте. На деле она растянулась на целых два года…

Помимо паспорта, Яна снабдили рядом других важных документов: депешами к Симоничу и барону Розену, командиру Отдельного кавказского корпуса и Главноуправляющему гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области, открытыми листами от Министерства иностранных дел и Министерства внутренних дел, подорожной до Тифлиса.

Также вручили «письмо, хранившееся в Азиатском департаменте и написанное Гуссейном Али на случай его смерти»[315]

. В Министерстве были обеспокоены состоянием здоровья афганца и заранее озаботились тем, чтобы у Яна имелась бумага, подтверждающая официальный характер его вояжа, в случае если он прибудет ко двору Дост Мухаммед-хана без Гуссейна.

Симонича предупредили о том, что афганец может отстать в пути или вообще «сойти с дистанции», и тогда тяжесть всей миссии ляжет на плечи Виткевича, который в Кабул и в Кандагар поедет в одиночку. «По расстроенному и слабому здоровью азиатца легко быть… что так и случится и что г. Виткевич прибудет к Вам один». В такой ситуации предписывалось «снабдить его письмами от Вашего лица к Кабульскому и Кандагарскому владетелям, прося их о благосклонном приеме сего офицера, и вере всему тому, что будет им сообщено», и при этом, конечно, объяснить Дост Мухаммед-хану, «почему Гуссейн Али не смог вместе с ним (с Виткевичем – авт.) следовать»[316].

Путь Виткевича и Гуссейна лежал через Москву в Тифлис, далее – в Тавриз (Тебриз, как сегодня называют этот город) и Тегеран. В персидской столице русскому эмиссару предстояло получить «вводные» от Симонича и уже после этого следовать в Афганистан, с Гуссейном Али или без него.

Одновременно с Виткевичем и афганцем путешествовал в Персию Браламберг, выехавший из Петербурга несколько ранее, 27 апреля. Ивана Федоровича назначили адъютантом Симонича, но возложенные на него функции в реальности были шире и разнообразнее. Предполагалось, что он будет выполнять функции военного агента при миссии, а также военного советника при командовании персидской армии в ходе осады Герата.

На Восток с пустыми руками не отправляются, подношения тамошним владетелям не должны быть второразрядными и дешевыми. Подбирая подарки, сотрудники Азиатского департамента не поленились изучить опыт в этом деле англичан. Те одаривали своих восточных партнеров ружьями, пистолетами, карманными часами, телескопами, калейдоскопами, хрустальными подсвечниками и прочими предметами европейского производства. Были подарки и повнушительнее. Например, Ран-джит Сингх однажды получил карету с лошадьми.

Конечно, Лев Лахора – особенный случай. Могущественный правитель и верный британский союзник, с которым у Лондона наладилось устойчивое сотрудничество. То, что его удостоили приоритетного внимания, объяснимо, да и доставить карету с лошадьми в Пенджаб с территории индийского королевства было проще, чем из далекой России в афганские города. Для русских это не могло быть примером еще и потому, что ни кабульский, ни кандагарский владетели не являлись для нее такими же надежными партнерами, как Сингх для англичан. Виткевич лишь начинал зондаж возможностей для взаимодействия. Поэтому решили ограничиться вещами не столь обязывающими, но достаточно дорогими.