Виват, Романовы! Часть II

Елизавета Алексеевна. Будьте справедливы и снисходительны ко мне! Вы сами ведь категорически отказались от того, чтобы стать моим любовником! Я достаточно ждала!

Александр. При чём тут любовник? Я не против того, чтобы у вас был любовник, я всё понимаю… Но я рассчитывал, что вы хотя бы меня в известность поставите! Я с вами всем делюсь, ничего от вас не скрываю! Будь у меня любовник, я бы вам рассказал обязательно!

Елизавета Алексеевна (с горечью). То есть вы меня не ревнуете? Совсем?

Александр. Я разочарован, Елизавета Алексеевна! И Адам Чарторыжский, между прочим, тоже. Вы обманули нас обоих! Вы – коварная женщина!

Елизавета Алексеевна. Но…

Александр (строго). Неважно теперь. Этот ребёнок не может остаться при дворе.

Елизавета Алексеевна (в отчаяньи). Но вы обещали! Обещали, что примете его!

Александр. Да, я обещал! Но как вы себе это представляете? Слава богу, это девочка! А будь мальчик? Чтобы российский трон унаследовал китаец? Да вы явно ненавидите нашу семью!

Елизавета Алексеевна начинает плакать.

Александр. Не утруждайте себя. Вы просите невозможного. Ребёнка придётся убрать.

Елизавета Алексеевна. Боже, но куда? Куда вы его отправите?

Александр (задумчиво). В идеале – хорошо бы в Китай, конечно… Чтобы он рос среди своих, но для начала – туда, куда отправляют всех незаконнорождённых детей. В деревню.

Елизавета Алексеевна. Но как вы объясните его исчезновение?

Александр. Скажем, что дитя умерло.

Елизавета Алексеевна. Да вы просто чудовище…

Александр. Сами виноваты. На будущее извольте выбирать себе любовников славянской внешности.

Уходит.

Сцена 22

Вечер. Бал в Зимнем дворце. Собралась самая либеральная и прогрессивная молодёжь. Шампанское льётся рекой. Веселье и радость продолжаются. Александр в золотых одеждах, в короне, восседает на троне и печально смотрит на танцующих людей.

К нему подходит Константин с Фру-Фру подмышкой. Садится рядом. Смотрит на сидящую рядом с Александром Марьфёдорну.

Константин (брату). А где Елизавета Алексеевна?

Александр (недовольно). Ей нездоровится.

Константин (ухмыльнувшись). Всё ещё не может оправиться после отъезда китайца?

Александр (

взволнованно). Я поверить не могу, что Елизавета Алексеевна могла так с нами поступить! Я ей так верил! Всё это так неприятно… мне обидно не только за себя, но и за Адама Чарторыжского! Представь, какая получалась история… он был уверен, что она любит его, и это его ребёнок, а я думал, что ему нравлюсь я! В итоге же мы оба в дураках, в то время как какой-то китаец… или киргиз, уж не знаю… ну, в общем, ты понял.

Константин. Увы, мне никогда не понять этих ваших отношений втроём. Но одно могу сказать точно: все эти немки… просто дрянь что такое! (Марьфёдорне.) Матушка, вы восхитительное исключение!

Марьфёдорна. Ах!

Александр (гладит Фру-Фру). Ты всё ещё скорбишь по отцу?

Константин. Не то чтобы сильно скорблю. В каком-то смысле нам всем стало свободнее дышать… Но, признаться, мне временами не хватает его занудных нравоучений, угроз и оскорблений. Из жизни ушла некая острота. Уже не так интересно нарушать правила, зная, что тебя за это никто не накажет… Наверное, это и есть взрослая жизнь.

Александр (вздыхая). Да… кстати! (встревоженно) О тебе поступают такие ужасные слухи… Будто ты принимал участие в пьяном групповом нападении и насилии над женщиной, а потом убийстве её мужа, сожжении дома, и будто бы так ты проводишь каждое воскресенье!

Константин.

Это не я.

Александр (с облегчением). Ну и слава богу! (Достаёт из-за пазухи лист бумаги.) Подпиши тогда быстренько протокол свидетеля, который тебя якобы опознал.

Константин берёт протянутое перо и пишет внизу: «Не я».

Александр убирает свиток. Продолжают смотреть бал.

Александр. Я так рад, что это не ты. Ещё одного удара я бы не пережил.

Константин (положив руку ему на плечо). Не волнуйся. Даже будь это я… я бы тебе не сказал.

Александр. Спасибо!

Сцена 23