Виват, Романовы! Часть II

Сперанский. Всем, Ваше Величество, хорошо, конечно, быть не может. Но мы работаем над этим.

Александр. Раз уж я здесь… в своём кабинете… Можете ко мне обратиться с какой-либо просьбой! (Дотрагивается до головы, морщится.) Только не очень длинной, и так, чтобы уже решение было готово, а мне только подписать… А то голова раскалывается!

Сперанский (серьёзно). Есть единственная только просьба к Вам. Очень конкретная.

Александр. Я слушаю!

Сперанский (показывая на соседнюю дверь). Скажите вашим друзьям, чтобы не сильно орали и не курили так много. И так ведь ничего не делают, а шума от них…

Александр (возмущённо). Какое безобразие! Сейчас же им скажу орать потише!

Открывает соседнюю дверь с табличкой «Негласный комитет». Заходит в кабинет. Посреди кабинета стоит большой бильярдный стол, стоят закуски, бокалы с вином и водкой, дымятся пепельницы. Кочубей, Чарторыжский, Новосильцев играют в бильярд, пьют, кричат, спорят. В воздухе висят столпы табачного дыма.

Александр

(удивлённо). Господа! Вы что, со вчерашнего так и не ложились?

Все (повернув головы). «Ой, Саша!» «Солнце! Проснулся?» «Штрафную ему!»

Обступают Александра. Подносят бокал, огурец, сигарету.

Александр (отодвигая бокал). Спасибо, я не буду! Одиннадцать утра! (нахмурившись) И вам пора заканчивать!

Новосильцев (с улыбкой). А-а-а… тебе рассолу лучше…

Подносят рассол, огурец, сигарету. Александр отодвигает стакан.

Александр. Друзья, что с вами? Что вы тут устроили? Это министерство! Здесь нельзя пить и курить!

Чарторыжский

(нахмурившись). Что значит нельзя? Нет такого слова! Есть «можно»!

Кочубей. Верно! Здесь нельзя говорились «нельзя»! Ты что, забыл?

Александр. Господа, ну не доводите до абсурда!

Новосильцев. Разве это абсурд? Это наш девиз!

Показывает рукой на табличку на стене. На табличке надпись:

«НЕТ ТИРАНИИ И ЗАПРЕТАМ!»

Александр. Ну послушайте, вы же мешаете работать другим своим шумом! На вас жалуются!

Кочубей. Кто?

Александр. Да хотя бы Сперанский!

Чарторыжский (недовольно). Саша, а не слишком ли он много на себя берёт? Указывает от твоего имени, как нам можно себя вести, а как нет?

Кочубей.

Скорее, это он теперь Саше указывает уже от своего имени, ха-ха.

Новосильцев (взволнованно). Одну секунду… Мне тут пришла в голову мысль. Нет ли здесь парадокса? Не является ли запрет на слово «нельзя» таким же проявлением деспотизма?

Кочубей. Ты хочешь сказать, что «нельзя» нельзя запретить?

Чарторыжский. В таком случае, лучше было бы идти не от запрета, а разъяснять, что можно! Можно говорить «можно»!

Кочубей. Но может ли существовать слово «можно» без «нельзя»? То есть по логике вещей нет чёрного без белого, тьмы без света, неба без земли и тому подобного?

Кричат, спорят. Александр растерянно смотрит на них. Поднимает руку. Никто не обращает на него внимания. Краснеет. Бьёт кулаком по столу. Все вздрагивают, замолкают. Смотрят на него.

Александр (потирая руку). Извините, я поднимал руку, но вы не среагировали. Пришлось её сильно опустить.

Кочубей. У тебя есть мнение? Давай.

Александр (недоумённо). Мнение? Господа, я не понимаю… я вам сделал замечание! Здесь нет никаких мнений! Есть моё требование, как вашего… главного товарища! Заканчивайте здесь шуметь и идите по домам!

Молчание.

Чарторыжский (медленно). А если не пойдём, что ты нам сделаешь?

Новосильцев (хихикнув). Ещё одно замечание?..

Александр (заикаясь). Я? Да я… я могу вас просто закрыть! Закрыть и распустить Негласный комитет! Я его создал, я тут главный и я его распускаю!

Кочубей (кладёт руку ему на плечо). Саша… вообще-то комитет был моей идеей.

Чарторыжский. Ты ведёшь себя как деспотичный тиран! Как ты можешь так с нами разговаривать?!

Новосильцев (протягивая стакан). Тебе явно нужно рассолу…

Александр отходит от них в сторону.