Виват, Романовы! Часть II

Царское село. Роды Елизаветы Алексеевны. Александр сидит в гостиной. Константин стоит у окна.

Александр (задумчиво). Странное ощущение… в прошлый раз здесь сидел Адам Чарторыжский. А сегодня должен был бы сидеть Алексей Охотников… но его нет.

Константин. Ну, считай, я от его лица. Хоть в чём-то окажу ему услугу. Посмертно.

Александр передёргивается. Из спальни, где были роды, выходит Марьфёдорна. На руках у неё младенец. Александр вскакивает и подбегает.

Александр. Матушка, вам как моей матушке виднее… он похож на меня?

Марьфёдорна. Не особо.

Александр (разочарованно). То есть он не голубоглазый и не светловолосый?

Марьфёдорна. Ну, начнём с того, что он – девочка… Да на́ вот, сам посмотри…

Александр берёт младенца. Заглядывает.

Александр (тяжело вздыхая). Кареглазая… Ну хоть не китаец… уже хорошо.

Константин подходит и тоже заглядывает в свёрток. Потом смотрит на Александра.

Константин. Хрен его, конечно, знает, но, по-моему, вылитый Охотников. Хотя… (снова приглядывается) нет… точно Охотников.

Марьфёдорна (приподнимает брови). Ну что, возьмёшь?

Александр. Сначала зайду к Елизавете Алексеевне.

Заходит в комнату. Елизавета Алексеевна лежит в кровати.

Елизавета Алексеевна

(спокойно). Мне собираться в Баден?

Александр присаживается на край кровати. Задумчиво теребит край покрывала.

Александр. Знаете, Елизавета Алексеевна… я пытаюсь вас понять и не могу.

Елизавета Алексеевна. Это у нас взаимное чувство.

Александр. Вот вы вроде бы упрекаете меня в том, что я к вам как-то не так отношусь и всё такое… а между тем, вы меня всё время обижаете…

Елизавета Алексеевна. Я вас?

Александр. Да! Вы как будто всё делаете мне назло… даже любовников себе заводите таких, чтобы потом дети были на меня не похожи! Что это, если не знак пренебрежения?

Елизавета Алексеевна. Мне ещё не хватало любовников заводить, похожих на вас.

Александр. Вы сами себе создаёте проблемы. Я этого ребёнка, конечно, призна́ю своим. Мне не трудно… на меня уже столько детей записано… Но вот что обидно: я-то вам не изменял по факту ни разу! Хранил, так сказать, верность…

Елизавета Алексеевна. Вам просто не с кем было… Не каждый мужчина, так сказать, разглядит в вас то, чем вы себя называете.

Александр встаёт с каменным лицом.

Александр. Всё! Вы уже перешли все границы! Отныне у нас будут совершенно формальные отношения! Никакой дружбы!

Елизавета Алексеевна. Так мне собираться в Баден?

Александр. Нет! Я вас никуда не отпускаю. Я призна́ю этого ребёнка своим, и вы будете жить и растить его… её! И этого достаточно!

Елизавета Алексеевна (ехидно). Боже, какое благородство!

Александр. Нет у меня никакого благородства. Просто ещё одного позора я не переживу.

Выходит из комнаты, хлопнув дверью. Елизавета Алексеевна смотрит ему вслед. Начинает плакать. Заходит Марьфёдорна.

Марьфёдорна (возмущённо). Зачем вы Сашу обидели? Ну вот, теперь и вы тоже плачете! Сами во всем виноваты! Он, между прочим, тоже расстроился! Вы нас всё время расстраиваете…

Елизавета Алексеевна

(мрачно). Слушайте, я понимаю, что материнская любовь слепа, но… Вы в курсе вообще, что ваш сын считает себя женщиной, и по этой причине у нас не сложились отношения?

Марьфёдорна (фыркнув). Ну и что? И вы так легко сдались на этом? Считает себя женщиной? Ну так дарили бы ему цветы!

Елизавета Алексеевна. Я?! Ему?

Марьфёдорна (качая головой). Вот! Вот эта ваша гордость и упрямство вас и сгубили! Вы моментально пасуете перед трудностями! Думаете, легко быть женой? У всех есть свои странности и недостатки! Женщина должна быть гибче и уметь подстраиваться под мужчину!

Елизавета Алексеевна. Марьфёдорна, вы не поняли, кажется. В том и беда… мужчины тут нет! Есть две несчастные женщины.

Марьфёдорна. И вовсе я не несчастная женщина! Глупости!

Елизавета Алексеевна. Я про вашего сына. А впрочем… (Смотрит на неё) Скорее, две несчастные женщины и один сумасшедший…