Византия

— Да нет там никакой любви, — печально вздохнула девушка, — только жадность и расчёт. Они нас преследуют с тех пор, как мы с Эржбет оказались при дворе. Мой муж приходился близкой роднёй графам Неметуйвари, а это очень могущественный дом, как и род Борши. С ними сам король должен считаться. Дьюла хочет жениться на мне, чтобы заполучить всё, что я унаследовала от мужа. Кроме того, он станет опекуном моей дочери до её совершеннолетия, будет управлять её наследством, и наверняка выдаст замуж за кого-то из своей семьи, чтобы прибрать всё к рукам. У Эржбет с Золтаном Борши та же история. Эти двое предупредили, что никого рядом с нами не потерпят и будут убивать всякого, кто нам понравится. Нескольких молодых дворян, которые стали за нами ухаживать, они вызвали на поединки и убили или покалечили. Говорят, Дьюла и Золтан сильные бойцы. Особенно Дьюла. С тех пор нас все обходили стороной, мы с Эржбет уже и женщинами себя не чувствовали, пока не появились ты и Роланд. Если бы королева не держала нас при себе, это было бы невыносимо! Так они всё же сдерживаются, — на глазах Маргит выступили слёзы. — Вас они вначале не решались трогать, потому что ты и Роланд в милости у наших короля с королевой, и у ваших, и у кайзера, но теперь всё же не выдержали. Наверное, узнали о помолвке Паулы и Вима, и решили, что у нас тоже так может быть, и тогда наши богатства уплывут из-под носа. Мне страшно!

Девушка всхлипнула, я прижал Маргит к себе и стал гладить по волосам.

— Не бойся! Я никому не дам тебя в обиду. Мне плевать, какая там у этого Дьюлы могущественная семья. Мы с Роландом и до этого собирались прикончить этих типов, а после того что ты рассказала — особенно постараемся!

— Ты — мой рыцарь из легенд, — девушка улыбнулась сквозь слёзы. — Но семейства Неметуйвари и Борши очень богаты и сильны. И они ни перед чем не привыкли останавливаться. Они не простят, если вы убьёте Дьюлу и Золтана. К тому же, тогда у них не выйдет заполучить меня и Эржбет. Других подходящих женихов у них нет — прочие или женаты, или слишком молоды.

— Плевать! — отозвался я максимально уверенным тоном. — Стоянка в Вуковаре последняя в Венгрии. Послезавтра мы отплываем, и вскоре оставим пределы вашей страны. А там пусть злобствуют сколько хотят!

Мы ещё некоторое время поговорили, пока Маргит более-менее не успокоилась. Потом девушка ушла, а вскоре после этого в таверну вернулся Роланд. Судя по его расстроенному виду, Эржбет с сексом его тоже обломала. Умная девочка.

— Знаешь, Симон. — Роланд, оторвавшись от кружки с вином, наконец нарушил молчание. — Я тут подумал…. Драка завтра и правда будет серьёзная. Надо бы нам исповедаться. На всякий случай.

Ну, мне-то оно не особо и надо. Вот только в средние века исповедью манкировать не принято. Враз заподозрят в ереси, если не в чём похуже. А я не исповедовался со времён отъезда аббата Клерво из Саарбрюккена.

— Да, исповедаться не помешает, — согласился я с предложением друга. — Вот только у кого?

— Давай у капеллана Одона Дейля? — предложил Роланд. — Он к нам вроде бы хорошо относится.

— А давай!

Я не стал спорить, так как предложенная кандидатура исповедника и меня устраивала больше прочих.

Рассиживаться мы не стали, и сразу отправились к шатру капеллана. Он оказался на месте. Узнав о нашем желании исповедоваться, Одон сразу заявил, что это его обязанность, и первым увёл в свой шатёр Роланда. Пробыл он там с полчаса и вышел довольный. Похоже, груз грехов с него сняли. Затем капеллан пригласил в шатёр меня. Внутри так же аскетично, как в шатре магистра тамплиеров, сразу видно ученика Сугерия. В углу распятие и пара икон. Если у Эврара де Бара выделялось высококачественное оружие, здесь внимание обращают только пара раскрытых сундуков с книгами и свитками. Один свиток лежит на походном столике, рядом чернильница с перьями и, что приятно, подаренные карандаши, но уже порядком сточенные. Похоже, монах писал свою хронику крестового похода, когда мы пришли. Впрочем, терять время я не стал, опустившись на колени рядом с распятием и иконами.

— Благословите меня, святой отец, ибо я грешен.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Одон. — Господь благословит, сын мой. В каких грехах ты хочешь покаяться?

— В грехе убийства, отец мой, — я с покаянным видом склонил голову. — Вообще-то, этих грехов довольно много.

— Расскажи о них, сын мой, — благожелательно кивнул капеллан.