Вкус вишнёвой лжи

Ага, блять. Щас. Разбежалась. Хочешь, чтобы я собственноручно свел преступника и дочку следака? Да это самоубийство.

— О, нет, ты меня не заставишь этим заниматься! — кривлюсь я. — Пусть сами разбираются. Вообще не думаю, что это хорошая идея — лезть в ее жизнь. Если не хочет общаться с Назаром — ее право.

— Ста-а-ас! — Элли строит умоляющие глазки. — Ну, котик… — надувает губки.

Нет, Скворецкий, не поддавайся! Только не в этой ситуации. Только не с Назаром и с Ирой. Ни. За. Что. Ни за что. Никогда. Я уж лучше буду плясать под дудку братца, чем вот это вот все.

— Элли, — осторожно говорю я. Кладу ладонь на ее спину, чтобы успокоить и вразумить, немного поглаживаю. — Нет. Оставь их в покое. Если Назару действительно нравится Ира, то ему уж точно помощь не понадобится с этим.

Девушка скептично смотрит на меня, мол, как это кому-то не нужна ее помощь?! Как такое вообще возможно?

А затем возвращается ко мне в объятия, укладывая свою голову мне на плечо.

— Думаешь? — тихо бормочет она.

— Уверен. Так что забей.

Что же на самом деле задумал Костян? Нахрена он к Ире полез? Других проблем что ли мало? Я ему устрою, пусть только на глаза мне попадется. Идиот…

— Ладно, — вздыхает девушка. — Тогда расскажи, кто к тебе с утра приходил?

Мысленно покривившись, я несколько секунд медлю. Нельзя, чтобы Элли узнала о том, что у меня проблемы в семье. Не хочу ее расстраивать. Будет лишний раз переживать из-за меня. А потом, я ей так и не сказал свою настоящую фамилию, так что она даже не в курсе, что я сын Скворецкого.

Я представился девичьей фамилией матери. Так что для Элли я не Стас Скворецкий, сын бизнесмена, а просто Стас Верховский. Без прошлого, но с ярким настоящим.

Мы никогда не говорим о моей семье, потому что я вечно соскакиваю с темы. Я вообще не люблю трепаться, что у меня богатые предки, — это для меня больная тема. Не хочу, чтобы во мне видели «золотого мальчика» и думали, что я могу за деньги купить все, что угодно.

Мое имя, в отличие от брата, не на слуху. Тема всегда появляется с отцом в свете на разных мероприятиях, ужинах, партнерских встречах. Все в этом городе, да и, наверное, в стране знают, что мой брат должен будет унаследовать компанию отца.

Я же просто какой-то там младший ребенок, о котором никто толком ничего не знает. Они в курсе, что я существую, но ничего более. Я как собачка знаменитости, которая сидит дома и лишний раз не высовывается. Какой интерес от бесполезного животного, если его даже с собой никуда не берут?

Поэтому мало кто в курсе, что именно я тот самый Стас Скворецкий, сын бизнесмена, богатенький мальчик, у которого карманы разрываются от денег.

А мои знакомые слишком тупы, чтобы сложить два и два, а потом понять, кто я такой. Гопота умом не блещет, а если и блещет, то тщательно это скрывает.

Если бы все они узнали, что я богат, то разделились бы на две части: те, кто будет общаться со мной ради денег, и те, кто вообще не будет общаться со мной, потому что я мажор.

А мне такая суета ни к чему.

— Да там на счет электричества приходили, — вру я. — У меня барахлит тут все в последнее время, вот и написал жалобу.

— А, — делает вид, что ей интересно. — Сделали?

— Ага, уже все в порядке.

А точно все в порядке?

Думать сейчас о проблемах, когда в моих объятиях хрупкое тело Элли, мне совершенно не хочется. Да к черту все это дерьмо. Могу я хоть один вечер спокойно провести со свей любимой?

И пусть этот момент длится до бесконечности, направляясь в самую бездну невозвратных чувств. Пока мы рядом — нам ничего не страшно. Пока наши пальцы переплетены, пока руки сцеплены в замок, пока губы обмениваются дыханием, теплом, пока…

— Я люблю тебя, — вырывается у меня.

Дерьмо, даже не подумал. Сорвалось с языка так быстро, что даже я этого не ожидал.

Элли поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

— И я тебя, котик…

Девушка приближается и осторожно целует меня в губы, шумно и судорожно выдыхая. А мне сносит крышу: чувства охватывают с головой, перекрывают доступ к кислороду, запрещают мыслям сталкиваться друг с другом в невероятном водовороте. Поцелуи, прикосновения, нежные, но крепкие объятия. И хочется большего, хочется обладать Элли полностью, подчинить себе не только ее разум, но и тело. Стать с ней единым, мать его, целым.

Но я не могу, потому что обещал Элли, что не буду торопиться. У нее еще никогда не было секса, она так невинна, как только что распустившийся цветок. И ее мечта — впервые переспать с парнем на гребанном выпускном. А до него еще целый год.

Что ж, Стас. Любишь, значит можешь и подождать. Это того стоит…

Ложь 16. Ира

И в детстве говорили: «Вырастешь — поймешь»;Я вырос, но я понял только то, что это ложь. (Rickey-F)

— Бабуль, я сегодня рано вернусь, — громкого говорю я, проходя мимо открытой двери комнаты, в которой бабушка все так же сидит в своем излюбленном кресле и смотрит телевизор.