Владимир Ост

– Для тех, кто не присутствовал на прошлом разговоре о тим-билдинге, объясняю, – сказал Мухин. – Это термин из главной науки наших дней, из теории менеджмента. «Тим-билдинг» происходит от английских слов «тим», что значит «коллектив, команда», и «билдинг» – «построение». Все вместе – «построение команды». Понятно?

– Строить нас будете? – спросил Владимир.

– Ну что вы все по-советски воспринимаете? Несколько лет живем при капитализме, надо уже как-то по-новому смотреть на вещи. Тим-билдинг – это не построение на плацу, как в армии, и мозги вам вправлять никто не собирается. Мы будем на природе неформально общаться… и закусывать. И таким образом станем лучше понимать друг друга и построим сплоченную команду единомышленников. Но предупреждаю всех: если кто напьется и будет вести себя по-свински, тот сразу вылетит с работы. Это уже личное нашего шефа Константина Ивановича добавление к теории менеджмента.

На столе Осташова запиликал телефон.

Владимир бросил вопрошающий взгляд на секретаря.

– Бери-бери, это тебя спрашивают, – сказала Катя.

Осташов приложил трубку к уху и сразу понял, кто звонит, это был фотограф Наводничий.

– Ну что, ты готов? – спросил он.

– К чему?

– Ну, к съемке. Мне нужно обязательно сегодня доснять сюжет. Правда, это сюжет не про город, поэтому ты мольберт с собой не бери. Сейчас надо срочно сделать для иностранцев проект «Пьяная Москва», про алкашей. Ты мне попозируешь.

– Спасибо. Я польщен.

– Встретимся в Ветошном переулке, где вчера. Или нет, давай подходи прямо на Красную площадь. Встань там… сейчас скажу, дай сообразить. Встань где-нибудь в районе Царской башни. Она знаешь где? Такая маленькая, как беседка, рядом после Спасской. Давай, рви когти, скоро солнце уйдет, а без него может получиться не очень. Водку для съемки я куплю.

На выходе из офиса Осташов столкнулся с охранником Григорием Хлобыстиным, который, закончив смену, прощался со своим напарником. До трамвайной остановки дошли вместе, Владимир рассказал, куда едет.

– Значит, ты с этим своим фотографом пить будешь? – сказал, входя в трамвай, Хлобыстин.

– Ну, вообще-то, главное – съемку сделать. Но, наверно, и выпьем. Не выбрасывать же бутылку.

– А мы с тобой тоже хотели обмыть сделку, не забыл?

Глава 9. Сразу видно: человек честно водку пьет

Поговорив с Осташовым, Василий Наводничий небрежным движением нахлобучил трубку на старомодный телефонный аппарат с крутящимся диском, который был украшен позолоченной эмблемой в виде герба СССР. В советские годы такие аппараты цвета слоновой кости были символом причастности к высшей власти, ибо принадлежали «Кремлевке» – кремлевской АТС, которая обслуживала отдельную защищенную телефонную сеть для высоких начальников.

Рядом с телефоном на столе перед Василием лежал ворох бумаг и чертежей. Он протянул руку, взял первый попавшийся лист и, не поднося его ближе к лицу, прочел набранное крупным шрифтом название документа: «Плановый ремонт Большого Кремлевского Дворца». Тут же сбоку значилось: «Согласовано. Заместитель коменданта Кремля В. В. Десятов». Дальше следовал разбитый на пункты текст, который Василия не заинтересовал. Бумага упала на стол.

Кроме фотографа, в кабинете никого не было.

Наводничий посмотрел на свои наручные часы, недовольно хмыкнул и подошел к окну.

Перед ним открылась небольшая площадь, за которой белела Колокольня Ивана Великого и Церковь двенадцати апостолов; между ними виднелся строгий Успенский собор. Чуть ближе – металлические монстры: Царь-колокол с отбитой губой и Царь-пушка с бутафорскими ядрами. Обычной толпы зевак рядом с экспонатами не наблюдалось, в этот день Кремль был закрыт для туристов.

На правом краю площади появились два бронированных лимузина марки «ЗИЛ», сопровождаемые двумя вороными «волгами» с синими маячками на крышах. Строго шурша шинами, автомобили миновали площадь, свернули направо, за Царь-колокол, и укатили в сторону Боровицких ворот.

– Все, папа уехал, – сказал, войдя в кабинет, энергичный человек лет пятидесяти в сером костюме. Наводничий шагнул навстречу.

– О, Валерий Викторович. Наконец-то.

– Извини, Вась, что пришлось ждать. Зато теперь сможешь пофотографировать. Кот из дома – мыши в пляс.

– Вы тут, в Кремле, Ельцина папой называете?

– Ну а кого? – Валерий Викторович уселся в кресло, в котором до этого сидел Наводничий, брякнул на стол какую-то железяку и стал перебирать бумаги. – Он нам отец родной, кормилец и поилец.

– А также выпивалец и закусец.

– Ну-ну! Ты, давай, это… поскромней. Эти каменные стены метровой толщины, но слышимость – как будто они из бумаги. Понимаешь, о чем я?

– Прослушка? Да ладно вам, сейчас свобода слова.

– Это с вас, с журналистов, спроса нет, а мы люди служивые. Так, всё, не отвлекай меня. Насчет твоей съемки я команду уже дал, только мне надо еще один звоночек сделать.

Наводничий зашел с другой стороны стола и сел на стул.

– Вы бы сменили герб-то на телефоне, – сказал он. – Пора уже двуглавым все обклеивать.

– Команда поступит – заменим, – ответил Валерий Викторович и заговорил в телефонную трубку: